– Поддай ему, Андерс! Поддай! – в упоении кричала Ева Лотта.
И тут Андерс, тоже успевший не на шутку разъяриться, ринулся в бешеную рукопашную, заставившую Сикстена ретироваться. По правилам такая дуэль должна была длиться не более десяти минут. Бенка следил за временем, зажав в кулаке часы, а оба дуэлянта, зная, что время дорого, старались изо всех сил, чтобы исход битвы решился в их пользу.
Но тут Бенка воскликнул:
– Брейк!
И, совладав с собой, Сикстен и Андерс скрепя сердце последовали его приказу.
– Ничья! – рассудил Бенка.
Сикстен и Андерс пожали друг другу руки.
– Оскорбление смыто! – заявил Андерс. – Но завтра я намереваюсь оскорбить тебя, и тогда мы сможем продолжить нашу битву.
Сикстен согласно кивнул головой.
– Это означает новую войну Белой и Алой Розы[14].
Сикстен и Андерс окрестили свои шайки в честь двух доблестных родов из истории Англии.
– Да, – торжественно провозгласил Андерс, – теперь снова начинается война Алой и Белой Розы, и тысячи тысяч душ пойдут на смерть во мраке ночи.
Эта тирада также была почерпнута из истории, и ему казалось, что звучит она на редкость красиво, особенно после битвы, которая только что закончилась, и когда на Прерию спускаются сумерки.
Белые Розы – Андерс, Калле и Ева Лотта – серьезно пожали руки Алым – Сикстену, Бенке и Юнте – и на этом расстались.
Самым примечательным было то, что хотя Сикстен считал, будто именно он положил начало новым сражениям, закричав вслед Андерсу, прогуливавшемуся с Евой Лоттой по улице: «Юбочник», он полагал девчонку вполне достойным противником, настоящим представителем ордена Белой Розы.
Три Белые Розы отправились домой. Особенно спешил Калле. Он не находил себе покоя, если не вел ежечасного наблюдения за дядей Эйнаром.
«Это все равно что завести в доме рождественского поросенка», – думал Калле.
У Андерса из носа шла кровь. Сикстен, правда, предупреждал насчет крови, которая «хлынет из сердца» Андерса, но до настоящей опасности пока дело не допело.
– На этот раз ты прекрасно провел матч, – восхищенно произнесла Ева Лотта.
– Всамделе! – застенчиво сказал Андерс, глядя на закапанную кровью рубашку.
Когда он вернется домой, ясное дело, опять поднимется шум. Так уж лучше поскорее!
– Встретимся завтра! – крикнул он и помчался домой.
Калле и Ева Лотта составили компанию друг другу. Но тут Калле вспомнил, что мама просила его купить вечернюю газету. Попрощавшись с Евой Лоттой, он один направился к киоску.
– Все вечерние газеты проданы! – сказала дама, сидевшая в киоске. – Попробуй раздобыть у швейцара в гостинице.
