Засыпаю. Во сне вижу Толика. Он в толпе
своих учеников встречает меня на платформе. Просыпаюсь оттого, что кто-то отчаянно рвет дверь купе.
— В чем дело?! — возмущаюсь я.
— Чемоданы поставить нужно! — командуют с той стороны.
Открыв дверь, уже более спокойно спрашиваю:
— Какая станция?
— Новосибирск.
— Что?!
Должно быть, на моем лице все написано. Несостоявшиеся соседи отшатываются в сторону, любезно предоставляя мне возможность напялить задом наперед свитер, воткнуться головой в шапку и одновременно руками — в рукава шубы, выдернуть из-под матраца «дипломат», сорвать с крючка сумочку и выскочить в коридор. Пробегая мимо третьего купе, слышу сонный голос проводницы.
— Эй, вы, там, наверху! — цитирует она слова из песни, исполняемой популярной певицей,— Новосибирск!
— Билет?! — накидываюсь на нее, понимая, что говорить ей, о чем я сейчас думаю, нет времени. — Билет где?! Мне отчитываться...
— В моем купе, на столе,— с сонной интонацией отвечает проводница,— Постель сдали?
Меряю ее уничтожающим взглядом.
— Ладно, сама соберу,— вяло соглашается она.
Схватив билет, выпрыгиваю из вагона. Иду мимо состава, а он все стоит и стоит. Как всегда в таких случаях, не покидает ощущение, что забыла что-то важное. Останавливаюсь. Гвоздики! Они так и остались лежать на столе.
И тут же замечаю движущуюся навстречу длинную сутуловатую фигуру в коротком пальто с поднятым воротником, в кроличьей шапке с опущенными ушами. Толик, вытянув шею, всматривается в светящиеся окна вагонов, протирает очки. Увидев меня, он радостно восклицает:
— Лариса!.. Я вчера из Москвы, а тебя нет. Позвонил вашим, потом — в Омск, и любезный молодой человек по фамилии Черный сообщил мне номер поезда...
Как все-таки это здорово — вернуться домой!
34.
Понимаю, что воскресенье. Но меня так и подмывает позвонить шефу. Даже Толик, которому я надоела со своими сомнениями «звонить — не звонить?», в конце концов не выдержал и прочитал мне небольшую нотацию, смысл которой сводился к тому, что Павел Петрович работает слишком напряженно для его возраста, и в выходной день беспокоить его просто свинство.
Поэтому в понедельник поднимаюсь раньше обычного и уже в начале девятого подъезжаю к прокуратуре. Странное дело: окно кабинета Павла Петровича не освещено, а прокурорская «Волга» у крыльца. Ставлю «Ниву» рядом. Дверца «Волги» приоткрывается, и из нее высовывается удивленный Виктор.
— Вы что, Лариса Михайловна, уже вернулись?
— Нет еще,— улыбаюсь я.— Ты куда шефа дел?
