– А ты что смотришь? Чего ты ждёшь? – вдруг сказала женщина.
«Кому это она?» – подумала я и увидела, что вопрос обращен к синичке, одиноко и неподвижно стоящей на земле чуть вдали.
– Ну иди же, иди! – звала женщина.
Синичка взлетела, села на ладонь, но не сразу взяла семечку, а сперва постояла, посмотрела, будто благодарила, потом подхватила угощение и исчезла в воздухе.
Рядом суетились, ворковали голуби.
Две сороки спокойно сидели на высокой берёзе, красуясь, как фотомодели, торжественным, чёрно-белым оперением.
Я осторожно подошла ближе, чтобы сфотографировать. Нет, улетели!
И снова опустошающая тишина.
Наконец, я поняла, что не хватало звуков реки:
не слышно волн, торопливо набегающих на берег и смывающих ракушки, камешки, следы и замки из песка;
не слышно гудков барж, теплоходов, шума моторных лодок;
не слышно всплеска воды выпрыгнувшего и нырнувшего обратно леща, подлещика, а то и судака или жериха;
не купались взрослые и дети, и никто не кричал: «Илюша, не плавай далеко!», «Настя, выходи!», «Я ещё чуток!»
Река замерла, затихла, готовясь к чему-то важному и неизбежному.
В этих местах Волга широкая, около километра, и где-то вдали, посередине, там, где её пока не коснулся лёд, на воде осталась мелкая рябь.
Но вдоль берега и дальше на глубину река уже покрылась тонким слоем прозрачного, чистого льда, как стеклом – тронь и разобьётся со звоном, и разольётся неподвижная, густая вода.
Лёд ставится – ледостав.
Совсем скоро плотный, зимний лёд скует Волгу, и она уснёт до весны.
Как спящая Красавица.
На Волге тает лёд – пришла чехонь
– Говорить надо чехонь, а не чихонь и не чухонь, – объясняла женщина средних лет мальчику лет десяти.
– ЧехОнь, – повторил он, делая правильное ударение на букву О. – Бабушка, откуда взялась эта чехонь, летом мы приезжали, её не было.
Я шла по берегу Волги позади бабушки и внука и невольно слышала этот разговор, а поравнявшись с ними, поздоровалась и сказала:
– Кажется, эта рыбка – чехонь – приходит сюда, на большую Волгу, перед самым ледоходом.
– Именно так, – женщина посмотрела на меня. – Вы не рыбачка?
– Нет, – улыбнулась я. – Но летом рыбаков было намного меньше, а сейчас приезжают из Твери, из Москвы, из Конаково, не говоря уже о местных. Приезжают за чехонью, она стаями ходит, видите, как сидят рыбаки?
Мы стояли и смотрели на широкую Волгу.
Посреди реки, почти вплотную друг к другу сидели рыбаки, вытянувшись в ряд длиной приблизительно метров триста.
«Сколько же их?» – подумала я.
