Отец Иоанн поднял ладонь, спеша остановить монаха.
— Постой! Как имя твое, преподобный?
— Савватием зовусь.
— Отправь кого-нибудь, брат Савватий, передать архимандриту, что оказался я тут не почестей для. Хочу тихо помолиться в древнем храме Зосимовой обители, неоскверненной никонианами. Сполни мою просьбу.
Старец Савватий некоторое время соображал, затем подозвал одного из сопровождавших его иноков:
— Корней, поди скоро, обскажи отцу Илье просьбу мученика.
Чернец поклонился, подобрал полы подрясника и легко перемахнул через борт. Бориске показалось, что шибко походил этот Корней на его старшего братуху Корнилку: и глаза вострые, и волос темен, курчавист, и нос тонок, как на образе. Уж не он ли?
Хотел было парень пуститься вдогонку за чернецом, но отец Иоанн поманил его к себе.
— Встань подле меня, Еориска. Зри, брат Савватий, моих друзей верных. Вот Власий, а это Евсей. Не бросили в беде отца своего духовного и лишения со мной делили.
— Слава им, — пробасил монах, — и да хранит их господь!
— Не токмо чернецы, но и миряне со мною. Молодший помор Бориска согласился служить мне. Верно ли то, Бориска?
— Как бог свят, — кивнул головой парень.
— А посему, — отец Иоанн поднял лицо, — уважьте старцы соловецкие, еще едину просьбу мою: примите детей моих духовных, аки меня самого. Они чисты душой и помыслами.
— Всё сполним, как просишь, отец Иоанн.
Савватий хотел опять земно поклониться, но уж больно был чревастый[27], лишь поясно согнулся.
Тем временем на причале собирался народ. Весть о прибытии на остров бывшего протопопа Ивана Неронова, бежавшего из-под Никоновой стражи, скоро облетела монастырь. Затрещали доски на пристани под людской тяжестью, к отцу Иоанну тянулись руки.
— Мученик святой, заступник наш духовной, спаси тя господь!
— К народу простому, вишь, добёр Неронов-то, потому и сослали-и!
— Вот они, крылья-то соловецкие, емлют праведников истинных под сень свою благодатную.
— Господи, эки люди сюды собираются! А худ-то до чего, худ-то…
— Страдалец…
— Истинно православных людей лучших восславим, миряне!
Неронов стоял бледный, полузакрыв глаза, пальцы нервно теребили лестовки[28], борода на скулах шевелилась. Такого он не ждал: видно, патриарх еще не успел как следует вцепиться в обитель…
Расталкивая толпу, к лодье протиснулся монах с пегой бородой.
— Отец Иоанн, — обратился он к Неронову, — архимандрит Илья ждет твое преподобие в соборе. К литургии[29] все справлено…
Сопровождаемый толпой богомольцев и монахов, Неронов двинулся к Святым воротам. Бориску оттеснили от протопопа, толкали в бока, в спину. Какой-то богомолец из посадских орал над ухом:
