, сам рыжий, и кафтан на нем ржавого цвета. Следом плетется холоп, за спиной мешок тащит. В мешке возится и визжит поросенок. Холопу неловко, надоел ему кабанчик, и он незаметно для хозяйского глаза тычет кулаком в мешок.
Богомольцы кто с лодей на берег, кто на лодьи перебираются: одни поклонились мощам святых угодников, другие только прибыли. Пестрят сукманы[25], зипуны, кафтаны; говор громкий, толчея.
По обе стороны Святых ворот сидят нищие, милостыню просят, поданные деньги торопливо прячут в лохмотья.
Окованные железными полосами ворота распахнуты, и через них виден двор с дорожками из каменных плит. Перед воротами тоже плиты, в них лужи от ночного дождя.
Здоровенный монах, при сабле, тянет со двора нищего. Подтащил к выходу, приподнял убогого и дал ему пинка под зад. Тот пал прямо в лужу. К нему подскочили другие нищие, начали таскать за волосье, совать носом в камни.
— За что его этак-то? — спросил Бориска у случившегося рядом чернеца Евсея.
Тот пожал плечами.
— Должно, за богохульство или украл что…
— А свои-то пошто лупят?
— Кто их знает. Боятся небось, как бы и их не погнали.
Лодью качнуло. Пыхтя и сопя, взобрался на нее грузный монах сизоносый, до самых глаз заросший седым волосом, куколь[26] сбился на брови. Старца поддерживал под локоть желтоволосый вертлявый парень в красной рубахе и лаптях.
На лодью взошли еще трое монахов, молодые, строгие. Толстый чернец, часто мигая медвежьими глазками, огляделся, потом двинулся прямо к Власию. Отец Иоанн выступил вперед, поднял руку для благословения. Он знал, что не имеет права так поступать — ведь Никон лишил его свйщеннического сана, — но монах ошибся, и надо было спасать положение. Одного боялся отец Иоанн: вдруг не пойдет толстяк под благословение.
Чернец сообразил, что допустил промашку, круто повернулся, отчего лодья снова качнулась, закряхтел, земно поклонился отцу Иоанну. У того вырвался вздох облегчения. Подняться монаху помогли все тот же вертлявый парень и чернецы.
— Как спасение соловецкой обители архимандрита Ильи?
Чернец отдышался, поправил куколь, пригладил бороду.
— Слава богу, твоими молитвами. — Он сплел пухлые пальцы на животе. Гость дорогой, преподобный отец Иоанн, вся обитель соловецкая кланяется тебе и скорбит за муки, тобою претерпенные.
Отец Иоанн склонил непокрытую голову.
— И хоша ты ноне без скуфьи, — продолжал старец, — по-прежнему чтит тебя братия. Настоятель с радостью великою ожидает твоего прихода. Однако, прибыв нежданно, пожди мало, ибо должны встренуть тя с достойными почестями…
