Темнота не менялась, зато стало куда теплее. Пепельный седел от снега в то время как Валааром правила осень. Сиина родилась в деревеньке на северном Улуме, подпиравшем лезвие Большой косы. Там холода приходили уже на девятый трид. Сейчас шёл тринадцатый, последний в году, но главный остров архипелага и не думал встречать зиму.
Ночами, когда пленников ненадолго выпускали из деревянных тюрем размять ноги и справить нужду, она во все глаза осматривала окрестности. Вокруг простирались поля и каменистые пустоши. Долины в низинах рек скрывало дыхание туманов. Иногда вдалеке виднелись горные хребты. Сиина хотела запомнить всё. Перед смертью она надеялась оставить в памяти как можно больше приятных образов.
К столице — серому, сродни глине, городу Рахма, названному в честь отца императора, добрались на шестой день. Даже издали было видно, что большинство домов в нём каменные. Тусклые, неприглядные постройки из известняка и песчаника создавали разительный контраст с мраморным дворцом Валаария. Он возвышался над Рахмой, горделивый и пышный, словно богач, взирающий на распростёртую у ног толпу нищих.
После привала Сиина снова оказалась в повозке, где могла только слушать. В какой-то миг топот копыт и стук колёс заглушили шум потока. Это бурная Лейхо несла воды к Медвежьему морю. Неугомонная, резвая как девчонка, она спотыкалась о пороги и падала с обрывов. Сочась через щели, прокладывала путь меж скал. Раскидывала по сторонам притоки, делясь благодатной влагой с землями близ столицы.
Вскоре мягкая поступь сменилась цоканьем. Сиина поняла, что проезжают по мосту. Главные ворота были уже близко. Она услышала гомон толпы, звяканье, ругань, вскрики. Люди шумели так отчаянно, будто от этого зависела их жизнь. Пленники в тюрьмах-бочках испуганно молчали. Сиина сжалась от предчувствий, пока ещё слабых, но настойчивых. Убеждение Астре теряло силу.
* * *
А нажиться было на чём! Тут словечко, там колечко. Генхард собирал всё подряд: и слухи, и что где плохо лежало. Он-то не дурак — пропускать разговоры мимо ушей. У некоторых деньги изо рта сыплются — успевай карманы подставлять!
Приглаживая длинные патлы, Генхард при любом подходящем случае хвастал, что мамка его была не просто себе портовая угодница, а самая дорогая девка во всей округе. Уж она кого попало не ублажала. И Генхард, значит, появился не от беззубого матросишки и не от бродяги из подворотни, а от богатого соахийца. У кого ещё такие волосы бывают? Точно не у белобрысых северян. Чёрный — признак знатного рода. Стало быть, Генхард почти принц, или кто там у них самый знатный в этой Соахии.
