Вот только он беспокоил — разумеется, беспокоил! Ведь это моя жизнь и моя безопасность. И даже сейчас… Я хотела знать, эта тайна поедала меня изнутри. Мне хотелось что-то сделать, воспользоваться тем, что я умела и знала. Но я не могла разговаривать с заключённым, не должна была читать книги… Мои советники старательно удерживали меня так далеко от следствия, как только могли, и это вызывало слишком много вопросов. Почему они прятали от меня улики и не хотели позволять мне знать, что происходит?
Даже предположительный ответ заставил меня сжаться, но сейчас я выводы делать не могла. Сначала мне нужны факты, потом уж своё представление о них.
— И что вы до этой поры узнали? — вместо того проронила я. — Если вы держите его в подземельях, то, должно быть, уже имеете определённую доказательную базу?
— Ничего существенного до этой поры, — ответила Торн. — Он продолжает утверждать, что ничего не видел.
— Может быть, следует задуматься над тем, что он и вправду ничего не видел? Ведь вы не можете гарантировать, что он на самом деле лжёт вам?
— Не можем, — промолвила Торн, — но проблема в том, что настоящие убийцы обычно как раз и повторяют, что они ничего не видели…
Я поспешила прочь, стоило только встрече закончиться, и стража бросилась за мною. Каждый шаг подогревал мой гнев, особенно когда я вспоминала их слова. Громко и чётко, как королева, я сообщала свою позицию, и они всё ещё меня не услышали. Они игнорировали меня каждый раз, а то и вовсе садовили на место, будь я десять раз права! Да, я говорила со всеми из них, прерывала их, спорила с ними, но это не значило, что что-нибудь изменилось. Я вся сжималась от усилий — и ничего!
Они мне не помогают. Нет, совершенно.
Они… Они просто куют из меня свой образ королевы. Чтобы я правила именно так, как они этого пожелают.
И отец говорил мне, что я должна к ним прислушиваться. Я вдруг остановилась, прижимаясь к стене, и моя стража без единого возражения замерла за моей спиной. Я должна быть заурядной, говорил папа. Соответствовать их ожиданиям так, чтобы они и не могли подумать о жалобах. Может быть, это и было правильно, вот только больше следовать этому совету я просто не могла. Я нуждалась в ответах, в действиях, в том… В том, чтобы быть самой собой и сражаться за свои собственные решения.
Мой внутренний голос подсказывал мне тут же отправиться в лабораторию и приняться за работу — вот только лаборатория была в нескольких милях отсюда, совершенно недосягаемости…
