Так они и сидели целыми днями на завалинке возле нагретой солнцем стены: маленький и большой, а на самом деле — почти ровесники, оба начинающие новую жизнь.
Один — потерявший почти все и готовящийся доживать век калекой-нахлебником, другой — получивший в подарок пятьдесят лет второй жизни, после того как почти распрощался с первой.
Один — атлетического сложения матерый муж, с проглядывающими сквозь густую седину русыми волосами и коротко стриженной бородой, еще не выцветшими от возраста синими глазами и рубленым шрамом, почти вертикально идущим через левую бровь, щеку и скрывающимся в бороде.
Второй — белоголовый тонкошеий мальчишка, унаследовавший от матери зеленые глаза, а от отца — раздвоенный ямочкой упрямый подбородок.
Было тогда Мишке десять лет, а Михаилу Андреевичу Ратникову, перенесенному почти на девятьсот лет назад, — сорок восемь. И был внук старше деда почти на два года.
* * *
А сейчас Мишке уже тринадцать, и дед — профессиональный военный, чином ну никак не ниже майора — на полном серьезе выносит ему благодарность за правильные действия в ситуации, которая запросто могла закончиться кровавыми ошметками и пустыми санями, стоящими посреди заснеженной лесной дороги…
Позади негромко скрипнула калитка, и Мишка, обернувшись, увидел входящего во двор дядьку Лавра.
— Что с Аней, батя? — Не скрывая беспокойства, Лавр задал деду вопрос через весь двор — от самой калитки.
— Из саней выпала, зашиблась. — Голос у деда был как минимум неласков. Так и слышалось в нем: «Шел бы ты отсюда, и без тебя тошно».
Лавр, нерешительно потоптавшись, произнес каким-то робким, совершенно ему несвойственным тоном:
— Сходить… Проведать…
— Незачем! — отрубил дед «железным» голосом. — Сейчас Анька-младшая сбегает, узнает, что нужно.
— Ну и я бы с ней…
— Незачем!
«Чего это дед на него вызверился? Неужели?.. Вот те на! Хотя родной брат-близнец, живем, считай, одной семьей, только в разных домах… Ох и влип ты, дядя Лаврик!»
Отцов брат еще потоптался, явно не находя в себе сил уйти, тоскливо обвел вокруг себя взглядом и зацепился за груду волчьих туш в санях.
— Ты настрелял?
— Одного мать топором, еще одного Чиф… — в который раз завел Мишка.
— А остальных-то ты? — Я.
— Из своей игрушки?
— Угу.
— Смотри-ка, полезная вещь оказалась! — удивился Лавр. — Может, мне и своим оглоедам такие же сделать, а? Давно уже просят, кстати.
— Незачем! — Деда словно заклинило на одном и том же слове. — Незачем убойную вещь детям в руки давать! Еще друг друга перестреляют!
