Шаман-гора | страница 66



Те из хунхузов, которые не спали, своими азартными выкриками подвигали насильника на более разнузданные действия.

Побелев от ярости, Степан вскинул винтовку. Я понял, что дело принимает нежелательный оборот. Озверевшего казака мне уже не остановить. Остаётся только одно: как можно эффективнее использовать создавшуюся ситуацию. И я без слов вскинул своё оружие, стараясь угадать, кто из шестерых отдыхающих хунхузов более всего подходит на роль предводителя.

Наши выстрелы грохнули почти одновременно.

Первым пал так и не успевший выполнить свои низменные желания хунхуз. Его буквально отбросило на завизжавших в страхе девушек. Мой выстрел также не пропал даром, и, отбросив в сторону ставшие бесполезными винтовки, мы выхватили револьверы и холодное оружие. Я — неизменный нож, а Степан — шашку.

Здесь надо заметить, что в те времена без перезарядки из винтовки можно было сделать только один выстрел. Ещё не был изобретён патрон в том самом виде, в каком мы привыкли его видеть сейчас, хотя и заряжалось уже оружие с казённой части.

Но я не буду больше загружать вас технической стороной вопроса, потому что дальнейшие события развивались с неимоверной быстротой.

Непрерывно паля из револьверов и жутко матерясь, мы выскочили на поляну. Враг пытался отстреливаться, но недолго. Мы просто-напросто не дали ему на это времени. Буквально сразу, как только прозвучали наши выстрелы, ещё два хунхуза пали бездыханными под ноги своих товарищей. Судя по всему, первая пуля сразила их предводителя. Во всяком случае, организовать какую-либо мало-мальскую оборону никто не попытался. Оставшиеся трое успели сделать несколько беспорядочных выстрелов и были безжалостно истреблены.

Покончив с бандитами, мы обратили внимание на девушек.

Видок у них, конечно, был ещё тот. Грязные, оборванные, на осунувшихся лицах ссадины и царапины… И лишь при виде нас их глаза загорелись огнём надежды. Мы выхватили ножи и стали резать путы, стягивающие руки пленниц.

Одна из освобождённых мною девушек беспомощно повалилась на траву. И только тут я заметил, что она мертва. Шальная пуля попала ей прямо в голову. Хоть эта девушка и была мне незнакома, но сам по себе вид погибшей женщины в глубине души вызывает щемящее чувство некой несправедливости. Кроме того, и Луиза сидела белая словно мел, отчаянно прикусив дрожащие губы. На её бедре под платьем набухало красное пятно.

Я, желая ей помочь, одёрнул платье вверх, обнажив при этом её стройные бёдра и часть плоского живота. В глаза мне сразу бросились чёрные завитки волос, укрывавшие самое сокровенное место девушки, и пулевое отверстие, расположенное чуть ниже девичьих прелестей. Из раны медленной струйкой вытекала кровь.