…Скрипучий голос тянул и тянул одну и ту же ноту, бесконечно одинокую среди темноты и молчания. Тусклые отблески костров выхватывали из тьмы хаотические контуры обступивших площадь построек. Отари незаметно огляделся — сидевшие на земле плонийцы, словно окаменев, глядели в переливы огня. Голос внезапно умолк, землю опять придавила тишина. Скосив глаза на браслет, человек увидел, что прошло полчаса. А казалось, прошла вся ночь! Несколько негромких слов, и статуи ожили — несколько плонийцев подобрались к кострам и начали проворно ворошить толстые сочащиеся стебли. Отари облегченно вздохнул — весь этот обряд тягостно действовал на него, в первую очередь своей непонятностью. Да и праздником это можно назвать лишь с большой натяжкой…
Из темноты вынырнул Уном с какими-то дымящимися прутиками. Глаза у него подозрительно блестели:
— И… их… на! — не совсем членораздельно, но очень оживленно сказал он, протягивая их человеку.
— Спасибо… — на всякий случай поблагодарил его Ило. От палочек шел дурманящий пряный аромат. Кто-то шлепнул прямо ему на колени пучок сочной горячей травы; раздавались громкие голоса, выкрики — по-видимому, веселье началось. Этнографа нигде не было видно — Отари выбрался из возбужденной толпы и притулился у какой-то стенки. Как это называется — на чужом миру похмелье? Он осторожно понюхал ароматные веточки — в ушах зазвенело, как от доброй порции спиртного. «Этак они надерутся в лоск», — подумал он, присмотревшись к колыхающейся толпе. Из общего гвалта и шума начал прорезаться какой-то напев, голоса сливались в едином ритме рева — сейчас никто, пожалуй, не сказал бы, что это самое мирное племя галактики. Запястье тоненько кольнул разряд вызова:
— Где вы, координатор? Я вас потерял…
— На западной стороне площади, в тени.
— Иду, — огонек вызова погас.
Из толпы вывалился Уном — его шатало, ноги тряслись, как у пьяного, глаза остекленели, но он каким-то неведомым чутьем нашел своего спутника, посмотрел ему в лицо долгим взглядом и опустился рядом на плотно утрамбованную почву, прислонившись к стене. «Все в сборе», — машинально отметил Отари, выхватив взглядом приближающуюся фигуру этнографа.
— Ну как, попробовали уже местной травки? — весело спросил тот, блестя в темноте белозубой улыбкой. Толпа на площади взревела. Отари поморщился — мощность глоток у плонийцев поистине дьявольская!
— Ничего! Уже скоро… — не очень понятно прокричал ему в ухо Кутюрф. Отари кивнул. Разговаривать было невозможно — возбуждение достигло апогея, многие из туземцев уже не стояли на ногах. Когда спустя минут десять шум стал опадать, координатор понял, что имел в виду Кутюрф — площадь была усеяна телами повергнутых в наркотический сон. Он оглянулся на Унома — тот крепко спал, привалившись к стене.
