- Зачем вы это делаете?
На что Иван Семенович Козловский ответил просто и с определенной долей покорности:
- Если я не буду этого делать, меня отсюда потурят.
По Театру, как это и водится, ходило множество легенд. И их отголоски, конечно, долетали до Малышки. Героем одной из таких легенд был Иван Семенович Козловский. Ведь не всегда же он был таким почти горбатым и бегал за сигаретами для Главного режиссера. Он знавал свои баснословные времена. Его пьесы шли в Театре, он был богат и женат на Приме, и это нынешний Главный бегал ему за сигаретами. Но потом вдруг все переменилось, его пьесы почему-то перестали идти, деньги кончились, Прима ушла к другому, Иван Семенович Козловский запил и пил долго, а потом так же долго лечился от своего пьянства, женился, а потом развелся, и еще раз женился, и еще раз развелся, потому что все не мог забыть свою ветреную, ненадежную, как Театр, Приму... И теперь сожительствовал с милейшей простой женщиной, бывшей гримершей, которая любила его страстной любовью, все ему прощала и родила кучу детей. Театр, как известно, имеет обыкновение затягивать в себя людей, как заколдованный лес, и когда в очередной раз Иван Семенович Козловский вот так затягивался Театром и по неделям забывал вернуться домой, его милейшая жена с кучей детей приходила и часами стояла на улице как раз напротив того места, где через толстую стену сидел в своей комнатке Иван Семенович Козловский. И в которой, к несчастью для них и к счастью для него, не было окон.
Кроме того, что Иван Семенович Козловский просто думал, писал свои воспоминания и бегал для Главного за сигаретами, он еще делал поправки для пьесы, репетиции которой шли на сцене, и Малышка по несколько раз на день должна была курсировать между большим залом, в котором за небольшим столиком, освещенным зеленой лампой, перед сценой сидел Главный, и похожей на нору комнаткой литчасти, в которой ютился с ней вместе Иван Семенович Козловский. В руках она сжимала листки текста, на котором размашистым почерком Главного было написано "Невкусно!", или "Выразительней!", или "Сократить!", или "Так не говорят!". "Выразительней!", "Сократить!", "Так не говорят!" - это еще было Малышке как-то понятно. Но как быть с "Невкусно!"? Неужели, думала Малышка, Главный дотрагивался до текста языком? Иван Семенович Козловский раскладывал листки перед собой на столе, что-то бормотал, пришептывал и насвистывал, в такт подергиваясь всем телом, а потом писал сверху какие-то свои слова, и Малышка относила это обратно.
