— Так чего грустишь, хорошуля? — вальяжно развалившись в кресле напротив, панибратски вопросила Мамаша. — Может, тебе девочку позвать?
— Не надо девочку, — отмахнулся Макс, но маман не отстала.
— Не хочешь девочку — найдем мальчика, — женщина хрипло рассмеялась, глядя на то, как перекосило рыцаря. — Ну нет, так нет. Зачем ты вообще тогда приходишь к нам, если не за этим? Любишь смотреть?
— Нет!
— И снова "нет", — всплеснула руками женщина. — Сплошное отрицание.
— Да ты философ, Мамаша, — криво усмехнулся Макс.
— Я не философ, но у меня богатый жизненный опыт, молодой человек.
Они помолчали. Максу сказать было нечего, маман же о чем-то задумалась, периодически хитро поглядывая то на рыцаря, то на сжавшуюся в комочек девочку в углу.
— А давай я тебе расскажу, зачем ты к нам ходишь, — прищурив единственный глаз, заговорила Лин. — Тошно тебе, парень, тошно и пусто. С одной стороны, тебе вроде и деться некуда, ведь вот оно, твое светлое будущее, без еретиков, колдунов и иноверцев. С другой — ты понимаешь, что все твои восторженные мечты пошли…кхм, скажем, к моим девочкам под юбки. За что боролся, на то и напоролся. Поправь меня, если я не права.
Макс только плечами пожал, слов не нашлось.
— В казарме тебе делать нечего, на собратьев уже отворотясь не наглядишься, а гонять новобранцев из местных тебе претит еще больше, чем с ними же пить и грабить купцов. И потому ты ходишь в мой бордель. Так это полбеды, ладно б еще к девочкам приходил, так ты являешься сюда с одной целью — предаваться унынию! — Мамаша грозно взмахнула дымящейся трубкой и парня окутал сладковатый дым. — Тебе ваши жрецы никогда не говорили, что уныние — грех?
— Не богохульствуй, — вяло отозвался Макс, лишь бы хоть что-то сказать.
— И в мыслях не было, — отмахнулась женщина. — Сам посуди. Вы ж сами талдычите, что испытаниям радоваться надо, потому что их этот ваш бог посылает. Вот и радуйся! Если ничего не делаешь, чтобы изменить ситуацию, так хоть удовольствие получай!
— Что ты сказала? — неуверенно переспросил рыцарь. В голове что-то щелкнуло, слова старой шлюхи показались невероятно важными.
— То и сказала. Либо что-то меняй, либо сиди на заднице тихонько и не нагнетай обстановку, и без тебя тошно. И то сказать, вы мне всех приличных клиентов перебили, но я ж не впадаю от этого в меланхолию. Жизнь идет, мальчик, и жизнь паршивая, но это не повод ложится, скрестив лапки, и ждать прихода смерти, — маман откуда-то из-под кружев "юбки" извлекла плоскую моряцкую флягу, залихватски глотнула, хекнула и продолжила: — Ладно, пацан, это все лирика. Ты мне, старой дуре, вот что растолкуй. На кой раухов хвост ты с собой малявку эту тягаешь?
