— Давай сядем вон на ту лавку и будем ждать, когда он выйдет, — предложил я.
— 304.
— Что-о?
— Он живет в триста четвертом номере. И, возможно, он сейчас там…
— Но…
В животе у меня заскребло — так бывает, когда мне надо перед кем-нибудь петь. Ясное дело, Брин Терфель не станет разговаривать с двумя чокнутыми норвежскими подростками. Вдруг он как раз сейчас моется… и обрушит на наши головы сотни децибел гнева?
Однако когда Ада ухватила меня за рукав и потащила внутрь, я не сопротивлялся. Мы, словно желанные посетители, прошли перед стойкой администратора, поднялись по лестнице на третий этаж и отыскали дверь, на которой висела металлическая табличка с номером 304. Мне жутко хотелось, чтобы там никого не оказалось. И в то же время мне казалось, что вот-вот исполнится то, о чем я даже и мечтать не смел. Поговорить с обладателем таких мощных легких — от одной только мысли об этом у меня подгибались коленки.
— Может быть, я даже и не смогу объясниться с ним по-английски, — сказал я.
— Сможешь! Я слышала, как ты говорил на уроке!
— Ну а вот сейчас не смогу!
Ада тихонько рассмеялась.
— Зато я всегда болтаю, — сказала она, — буду твоим переводчиком.
И тут она сделала нечто совершенно неожиданное. Она поцеловала меня в щеку. Не знаю — может, она думала, что это поможет. Я стоял перед номером Брина Терфеля, а Ада целовала меня в щеку. Ясное дело, что я совсем растерялся!
— С тобой все в порядке? — спросила Ада.
— Да-да, разумеется, — ответил я и прислонился к стене.
Ада уверенно постучала в дверь три раза. Я судорожно сглотнул сухим ртом. Ада вновь постучала — теперь дважды. Я прислушивался к звукам внутри номера, но ничего не услышал. Внезапно дверь распахнулась.
Такого крупного человека я еще никогда не видел. Возможно, в мире найдутся мужчины более высокие и широкоплечие, но этот, стоявший на фоне залитого солнцем окна, показался мне гигантом, по сравнению с которым Хал к — жалкий хлюпик.
— Yes?
— Are you Bryn Taffel?[1]
Ада произнесла его фамилию почти как «кафель», и я едва удержался, чтобы не пнуть ее ногой.
— I am.
— This is my friend Bart[2], — и она показала на меня.
Хорошо, что я догадался опереться о стену. Я попытался кивнуть, но шею будто свело судорогой.
— Не is a singer, just like you, Mr. Taffel, — продолжала Ада.
— Good for you[3], — ответил он, разглядывая меня. Он говорил на диалекте, которого мне не приходилось слышать в кино. Тут я вспомнил, что Терфель родился в Уэльсе в семье фермера. Петь он начал совсем рано, когда какой-то друг их семьи научил его народным валлийским песням. Учился Терфель в Лондоне, а сейчас считается самым знаменитым в мире обладателем баса-баритона. И вот эта знаменитость стоит прямо передо мной. Что ж тут удивительного, что язык у меня словно прилип к небу?
