Городская пресса написала заранее ядовито-восторженные анонсы и пообещала предъявить фотографии события, ажиотаж создали и наконец всё было готово. Пришли поклонники Лефака и его собутыльники, музыканты и те, кто «абаж-жает» танцевать под эту музыку, гостей на входе пришлось даже отфильтровывать по принципу «рок-н-ролл – всему голова».
В тёмном зале, сейчас подсвеченном только неоновыми надписями, на стене за пустой пока стойкой с аппаратурой Лефака появилась новое сообщение: торжественные золотые шнуры составляли гигантские цифры «1945-2015». Никто не верил, что Лефаку стукнуло семьдесят: уж больно он отличался от родных, нормальных бабушек и дедушек.
В зале расставили прозрачную пластиковую мебель, сверху прицельно подсвеченные круглые столики и стулья, когда зажглись низко опущенные по центру столешниц лампочки, создали сюрреалистическое впечатление сидящих в воздухе гостей и висящих в воздухе бокалов и бутылок.
По немудрящей идее, Лефак должен был, как он всю жизнь и делал, просто накормить публику отборной старой музыкой, время от времени делая акцент на том, что выпиваем мы сейчас не только за меня одного, но и за всех музыкантов, кто наблюдает нашу вечеринку уже из иных миров, да и в целом за прошедшие времена, без которых не бывает следующих.
Явившиеся, как всегда, VIP-привидения со ртами Джокеров и деформированными посредством последних открытий косметологии старыми, блестящими, как пластик, лицами, должны были несколько примирять присутствующий молодняк с траурным звучанием грустных комментариев ведущего: всё-таки умереть вовремя – это большая удача, в отличие от слишком ранней или слишком поздней кончины.
Насчёт танцев особой режиссуры не предусматривалось: хотите – танцуйте, не хотите – как хотите. Разве что справа и слева от стойки с пластинками стояло по четверке бэк-вокалистов: слева – девочки в розовых твигги-платьях и с бабеттами из афрокосичек и дредов, справа – парнишки в чёрных брюках и водолазках. Их задачей было открывать рты в нужных местах и пританцовывать, как договорились.
Когда, вызвав волну неподдельных приветствий, на сцене появился именинник и зазвучали пафосные «Strangers in the Night» Синатры, Адаб в панике облизал пересохшие губы и оглянулся на режиссёра, который наблюдал пришествие через монитор, и непонятная улыбка бродила по лицу Кристофа.
Вроде бы всё было зашибись, они убили шестнадцать тонн времени на подготовку к этому вечеру, даже, блядь, букеты цветов стояли в, блядь, вазочках на столиках! Но этот старый гондон пришёл уже на заплетающихся ногах и, подняв брови с выражением «ну красава», продюсер наклонился с уху режиссёра и резюмировал:
