И София сдержала слово. Она купала Оскара, кормила и усердно дрессировала, даже научила его выполнять команды «сидеть» и «ждать». Однажды во время прогулки он сорвался с поводка и погнался за белкой. Он не откликался на зов, ей пришлось загнать его в угол и схватить за ошейник.
Он был крайне возбужден и испуган и, что вполне естественно для бездомного пса, укусил ее. Не очень сильно укусил, лишь прорвал кожу, так что выступила кровь. София пристегнула поводок к ошейнику и пошла домой, а кровь тонкой струйкой текла по руке.
Отец пришел в бешенство.
Он затолкал Софию в машину и отвез к доктору, где ей наложили десять маленьких швов. У нее остался шрам, и сейчас большим пальцем она потирала едва заметную полоску на запястье, наблюдая, как Каллум Линч плакал, трясся и отчаянно сражался с врагом, который существовал только в его воображении.
Ей наложили швы.
Оскара пристрелили.
Когда она об этом узнала и выразила отцу все свое негодование, он лишь ответил:
– Я не хочу, чтобы тебе причиняли боль.
Вспоминая эту историю, повзрослевшая София пыталась найти оправдание поступку отца. Вероятно, он действительно был расстроен тем, что его единственную дочь покусала собака, пусть и не очень сильно. Вероятно, после смерти жены отец не мог допустить и мысли о том, чтобы с его дочерью случилось что-то плохое.
Но сейчас она поняла: Алан Риккин не был заботливым отцом, который страстно хотел защитить любимое дитя. Он просто воспользовался своим правом контролировать ее жизнь.
Отец показал, что может в любой момент и под любым предлогом уничтожить все – и всех, – кто ей дорог, если ему это будет нужно.
Каллум Линч – не первая жертва, которую Алан Риккин принес ради того, чтобы держать дочь под жестким контролем.
Не первая – но самая последняя.
Кэл пришел в себя и успел поесть – ему принесли стейк, уже разрезанный на кусочки, чтобы ему не понадобился нож. Еда немного взбодрила, и он даже решил, что покончил с галлюцинациями.
Но ошибся. Он посмотрел в соседнюю комнату, откуда охранники вели за ним непрерывное наблюдение. На этот раз там не было никого из тех, кто прежде присматривал за ним.
На этот раз там был Агилар.
Кэл напрягся, пот заструился по телу тонкими ручейками, но ассасин не нападал на него. Он просто стоял и смотрел на Кэла, а затем вошел к нему в комнату.
Сквозь стекло.
Несколько секунд Кэл смотрел в свое собственное лицо, только более суровое, покрытое шрамами и небольшими татуировками. «Это галлюцинация. В реальности этого не существует. То, что происходило в „Анимусе“, происходило не в реальности. Не со мной. Это просто эффект просачивания».
