— Ты печенье своё будешь то? — с надеждой глядя в глаза Воробьёва, спросил Чебурек и тоскливо уставился на крохотную округлую печенюшку лежавшую в блюдечке, подле стакана сока. Свою печенюшку Генка уже слопал.
— Ешь уже, не майся своим нытьём, работничек, — сжалился над ним Пашка знающий, что друг жить не может без сладкого.
Чебурек пропустил «работничек» мимо ушей и схватил печенюшку, забросил в рот и начал с хрустом жевать.
Пашка вздохнул, понимая, что Генке то было, куда податься в случае карантина, а ему самому в этом плане не повезло. Поэтому Воробьёв нахмурился, тотчас теряя возникший аппетит от осознания того что, скорее всего ему придётся сидеть в спальне в компании злых чесоточников и отражать атаки недружелюбных субъектов в одиночестве.
— Сплюнь Чебурек, — всё-таки выдавил из себя Воробьёв. — Не надо нам карантина. Скоро лето и нас с тобой точно за примерное поведение выпустят. А Бык и его компашка зависнут тут надолго, до совершеннолетия.
Чебурек хмыкнул и допил свой сок. Воробьев доковырял запеканку и запивая её соком, посмотрел по сторонам, замечая угрюмые лица подростков и отсутствие привычного шума и весёлой галдёжи.
Большинство подростков, да и буфетчица с молодой пышнотелой поварихой, которая стояла на раздаточной и о чём-то говорила по телефону, периодически остервенело, чесались.
Предплечья, запястья, грудь и спина, казалось, что всё до чего могли дотянуться их пальцы то и дело подвергались злостным расчесыванием, точно и впрямь началась массовая эпидемия чесотки, или лишая. Затем на несколько секунд почёсывания прекращались, чтобы возобновиться с удвоенной силой.
В столовой происходило явно что-то непонятое, не укладывающееся в привычный нормальный жизненный уклад.
Обозревая происходящее Воробьёву стало жутко.
Пашка отвернулся. Чебурек зевнул и сказал:
— А давай, мол, пойдём отсюда. Если нам повезёт, то телевизор сегодня вдоволь посмотрим.
* * *
Медсестра не справлялась и совсем сбилась с ног. Все запасы таблеток от аллергии в шкафу и маленьком складском помещении, где хранились лекарства про запас закончились, а поток приходящих подростков не иссякал.
Она отдала последнюю таблетку рослому удальцу Бычкову, который снова пришёл, из-за поднявшейся температуры. Затем медсестра натянула перчатки и осмотрела расчёсы на телах мальчишек, сидящих на кушетке, удивляясь их обилию и красноте проклюнувшихся на коже нарывов.
— Зинаида Григорьевна, можно уже идти? — спросил Бычков пристально рассматривая стеклянную полку в шкафу, на которой раньше всегда лежали, точно конфетки сладкие аскорбинки.
