. А ежели платить нечем, так в холопы или закупы можно пойти к сородичам.
Сам не зная почему, воевода не желал Вышате смерти. Хотя он и сразу смекнул, что истины в рассказе гридня было, пожалуй, меньше, чем в песнях скоморохов. Даже сама вина Вышаты вызывала у него серьезные сомнения. Пытливый воевода все больше убеждался в том, что младший дружинник кого-то покрывает.
— К кому в холопы-то идти? Не к кому! Один был Драгомир, как перст, — крикнул кто-то.
— Какая вира, какие закупы? Смерти придать!
— Не повинен он ни в чем, я в том свидетель! — вдруг раздался откуда-то уверенный женский голос, и крики тут же затихли, повисло тяжелое, выжидающее всеобщее молчание.
Толпа зевак дала трещину, из которой вперед вышла Лебедь. Она кинула свой изможденный взор на Вышату, мотавшего головой из стороны в сторону, безмолвно умоляя ее одуматься и ничего не говорить. Потом посмотрела наверх, на крыльцо, и учтиво поклонилась Дмитрию.
— Воевода, разреши мне слово молвить! Я была там и все видела …
— Что же, говори, дочка! — ответил Дмитрий. — Но помни: ложь княжьему суду — страшный грех. Ежели соврешь, и твой обман вскроется — на этом свете с тебя спросят, ежели нет — на том ответ понесешь.
— Не виновен он ни в чем. Разве можно человека винить за то, что он защищает слабых? Драгомир тот… В общем, он пришел ко мне домой, уговаривал меня стать его женой. Когда отказала я, он захотел меня силой взять. Тут Вышата пришел и вступился за меня.
— И ты готова крест на том целовать? — спросил воевода.
— Готова, видит Бог, это чистая правда!
Змеиный шепоток прокатился по обширному двору.
— Я знаю ее! Это жена одного кузнеца. Чего это к тебе ратники, как к себе домой ходят? Муж за порог — заходи мой милок? — выкрикнул кто-то.
— Да еще и смертным боем зам нее бьются! Видать, она ведьма, приворожила бедных ратников. Надобно ее схватить и митрополиту на суд за волосы притащить!
— Блудница, как тебе не стыдно? Куда муж твой смотрит?
— Не сметь на нее наговаривать! — Вышата вдруг заорал так яростно, что даже Дмитрий и дружинники замерли и уставились на него. — Никого она не бесчестит. Мужа ее, Фоку, забрали в Черную Орду, во служение Тюхтяю хану. А потом весточка пришла, что погиб он. Не захотел перед погаными шею склонять, они его и укоротили на голову. А я…. — гридин на мгновенье замялся, раздувая ноздри. Наконец он родил: — Жених я ее! Обручились мы. А этот аспид хотел мою невесту обесчестить. Ну вот я и проучил его. Теперь не будет к девицам приставать!
