— Братец! Неужто отец смилостивился уже над тобой? Он же вроде как велел тебе из дворца не выходить и лишь книжным ученьем заниматься? — спросила Алена, прервав стенания девиц.
— Ладно, Бог с тобой, я не скажу, и девицы — могилы, правда?
— Да, что ты, чтобы мы, да княжича заложить? Да не в жизни!
— Ладно, попричитали и будет, — сказала княжна. — Теперь, девоньки, ступайте по своим делам. Хочу с братцем по душам потолковать, покуда батюшка не воротился.
Лебединой поступью подойдя к брату, княжна взяла его под руку.
Алена была всего на год старше Яромира. Хотя под всеми румянами и белилами по-прежнему скрывалась круглощекая девчонка, стать матушки уже отчетливо читалась в ее облике. Лазурь игривых глаз спорила с блеском синего яхонта в серебряной диадеме у нее на голове, а тугая русая коса едва не заметала за ней след. Ее бледно-голубое, отороченное жемчугом муаровое платье прямого покроя словно было соткано из лепестков незабудок и ландышей.
— Слыхала я, что обидел тебя давеча женишок мой, — начала она подначивать брата.
— Что? Да я ему обижу! Ежели бы батюшка нас не остановил…, — завелся Яромир, как боевой петушок.
— Да, да, Ярик, ты у меня тот еще воин, кого угодно сразишь! — она мило улыбнулась. — Но только пристало ли мне выходить за того, кто на любимого братца руку поднял?
Алена резко остановилась посреди дорожки, пролегавшей между рядами вековых лип, и топнула каблуком своего сапожка.
— Не хочу за него замуж! Не хочу в Гривноград, чтобы провалиться ему под землю сырую! — капризно воскликнула княжна. — Ярик, ну как же так? Мне ведь матушка всегда говорила, что выдаст за сына императора вирейского, что буду я жить у моря-окияна теплого, в палатах мраморных да златоверхих.
— Да, сестрица, не позавидуешь тебе — за такого чурбана под венец пойти! — согласился Яромир. — Вот только пустое это все, знаешь же: коли батюшка наш что замыслил, так по сему и быть. Да и к венчанию уже готово все, так что не трави себе душу, смирись, сестра. Но коли он, не приведи Господь, тебя обидеть вздумает, ты сразу мне весточку шли! Уж я его…
— Эх, братец, на тебя надёжа вся. Но, может, есть еще способ спасти меня от этой напасти! Ты должен сестрице подсобить, Ярик, миленький.
— Но что я могу, Алёнушка? Отец и так на меня гневается, запер во дворце, того гляди стражу приставит. Рад бы помочь, да не в силах я, да и никто, даже матушка наша. Смирись, не грызи себя!
— Ну подумаешь, гневается! Он на то и отец нам. Ты же говорил, что он того и гляди тебе удел даст во княжение, — Яромир недовольно поджал губы, и Алена сама поняла, что перестаралась и наступила ему на больную мозоль.
