Точно такая же загадка существует в отношении особой избирательности процесса эволюции. Для одних живых организмов этот процесс окончательно завершился сотни миллионов лет назад, и эти виды существуют вплоть до сегодняшнего дня без малейших изменений. Пример: стрекозы, крокодилы. Другие виды флоры и фауны, очевидно, были абсолютно неудовлетворенны строением и состоянием своего организма и постоянно находили возможность для мутаций, пытаясь методом проб и ошибок найти и закрепить такие новые признаки, которые позволяли бы им в перспективе достичь совершенства. Для внятного объяснения этого феномена нам не остается ничего другого, как предположить, что где-то 100 млн. лет назад все крокодилы собрались на мировом крокодильском конгрессе и дружно решили: «Все парни, баста, мы уже достигли совершенства и больше не будем мутировать ни одной клеткой. Пусть этим занимаются эти жалкие обезьяны – им еще далеко до нашего перфекционизма». Вообще говоря, лично для меня не существует более веселого развлекательного шоу, чем научно-популярные передачи, посвященные теме эволюции и естественного отбора. Вспоминается одна из таких передач, показанная немецким телевидением. В студию был приглашен палеонтолог – молодой профессор-дарвинист. Обсуждалась тема происхождения птиц. Ведущие передачи, молодой человек и девушка, с почтительным вниманием слушали сообщения профессора, по его просьбе подносили наглядные пособия – муляжи всяких мух и птичек, и по мере возможности задавали вопросы, ответы на которые профессор старался давать на простом языке, доступном обывателю. Он легко объяснил, откуда, с точки зрения дарвинизма и естественного отбора, у некоторых животных появилась потребность к полетам. Оказалось, что все началось со зверьков, проживавших на деревьях. В поисках корма они должны были перебегать от объеденного дерева к необъеденному по земле, что было небезопасно для жизни. «Тогда, – авторитетно заявил профессор, – наиболее смышленые зверьки стали просто прыгать с дерева на дерево, растопыривая при этом пальцы и все, что только было возможно. В результате, естественный отбор закрепил в природе только те особи, у которых от огромного старания между пальцами и между лапками и тельцем начали развиваться перепонки, которые и обеспечили отличившимся новаторам летные преимущества, позволившие им планировать на значительные расстояния и обойти, таким образом, своих конкурентов». Ведущий передачи задает следующий вопрос: «А каким образом у летучих животных вместо перепонок появились крылья?». «Дело в том, – доходчиво объясняет профессор, – что при посадке на деревья из-за беспорядочно торчавших веток перепонки неминуемо повреждались. Это приводило к частичной потере способности к планированию, поэтому на перепонках рукокрылых появились чешуйки, которые позже трансформировались в перья». «Понятно, – комментирует ведущий, – клея ведь тогда не было!», и начинает внутренне судорожно хохотать. Девушка-ведущая замечает, что с ее партнером творится что-то неладное, но она слишком сосредоточена на своем изображении на студийных мониторах, чтобы почувствовать комичность происходящего. Это втройне усиливает развлекательный эффект передачи. Повисает в воздухе очевидный следующий вопрос – почему же, в таком случае, дырки в перепончатых крыльях не помешали дожить до наших дней летучим мышам, собакам и лисам, размах крыльев которых может достигать почти двух метров? Почему эти зверьки не пали жертвами естественного отбора? Но ведущий не рискует задать профессору этот вопрос, очевидно опасаясь, выслушивая ответ, тут же громко расхохотаться. Беседа продолжается и упирается в следующую проблему – каким образом зверьки, умевшие только планировать, научились взлетать с земли и с воды. Профессор, уже без прежней уверенности, докладывает, что лазать по доисторическим деревьям было очень затруднительно, поэтому некоторым особо одаренным особям пришла как-то в голову замечательная идея вспархивать прямо с земли и садиться не на ближайшее, а на самое привлекательное для них дерево. Чтобы добиться поставленной цели, дерзкие икары начали упорные тренировки на земле. Вполне логично возникает следующий вопрос: почему же этих энтузиастов, одержимых сладостной мечтой свободного парения в небесной синеве, во время их изнурительных тренировок не сожрали те самые дикие звери, от которых летуны до сих пор успешно прятались на деревьях? Но ведущий передачи больше не способен задавать вопросы, потому что он уже долгое время безостановочно хохочет, и все так же внутренне, являя собой пример высочайшего профессионализма. А профессор невозмутимо продолжает: «Первоначально у только что приступивших к тренировкам птиц пробег до момента отрыва от земли был очень длинным, но постепенно он укорачивался, и, в конце концов, отдельные виды достигли выдающегося результата – они научились взлетать с места».
