(см.: http://www.sueddeutsche.de/politik/deportation-von-britischen-kindern-die-vergessenen-australier-i. 134241;
http: / / www.guardian.co.uk/ society/ 2009/nov/15 / apology-child-migrants-gordon-brown)
Как уже говорилось ранее, либерализм старается при каждом удобном случае подтвердить объективность своих деклараций, намерений и действий достижениями передовой науки, многие из которых верно служили и служат ему в качестве священных и неприкосновенных догм. Невозможно переоценить в этом смысле заслугу, которую оказал либерализму дарвинизм. Теория Дарвина дорога либерализму как никакая другая, несмотря на свою недоказанность. На протяжении всего XX века разными организациями, в том числе и религиозными, предпринимались неоднократные попытки представить на суд общественности, ввести в школьный курс альтернативные дарвинизму эволюционные теории как имеющие равные права на существование. Но в главной витрине либерализма – США, все эти попытки демонстративно-назидательно пресекались. Последняя такая попытка была пресечена Верховным Судом США в 1987 году на том основании, что любые теории эволюции, кроме дарвинской, являются ненаучными. Само по себе перенесение научных дискуссий с кафедр университетов в залы суда, практика доказательства истинности научных теорий и гипотез не с помощью научно-исследовательских методов, а с помощью рутинных юридических процедур, имеет единственный аналог в истории человечества – священную инквизицию. Либерализм, как когда-то священная инквизиция, свободы мнений, признания равноценности научных гипотез, по-видимому, допустить не может или не хочет. Поэтому он и вынужден держать собственные ключевые мировоззренческие установки и научные гипотезы, на которых последние основываются, в неприкосновенности и под неусыпным контролем.
Ироническая иллюстрация. Это предположение доказывает, например, такой любопытный эпизод из научной жизни эволюционных теорий. Как известно, теория Дарвина бессильна объяснить многие современные научные открытия. Например, случайность синтеза простейшего белка. Ситуацию с возможностью появления белка в результате простого перебора комбинаций элементов из первозданного хаоса неорганики британский ученый астрофизик Фред Хойл прокомментировал так: «Предполагать, что первая клетка возникла случайно, – все равно, что верить, что торнадо, пролетевший над свалкой авиационных запчастей, сложит из них Боинг 747». Одновременность появления самок и самцов одного вида, без чего невозможно его сохранение и устойчивое продолжение; известные примеры симбиоза (пчела и цветок) также загоняют теорию Дарвина в тупик – ведь кто-то из этих партнеров или тесно взаимодействующих пар появился первым, а каким образом? Ведь без своего партнера он не смог бы существовать и продолжать свой род! Сетовал Дарвин и на непостижимое с точки зрения его теории наличие в природе «добровольных помощников». Не поддается объяснению с позиций относительно примитивного механизма естественного отбора причина превращения простых форм жизни в более сложные, оснащенные тончайшими, совершенными инструментами. Так, например, для того, чтобы заполучить острый глаз и легкое, гибкое перо, способное поднять птицу в воздух, природе потребовались многие переходные поколения, которые еще не могли в полной мере пользоваться теми преимуществами, которые давали новые инструменты в борьбе видов за выживание. Какая же сила двигала теми особями, которые упорно пытались выращивать в глазном яблоке все эти палочки, колбочки, десятки миллионов зрительных нервов, способных одновременно воспринимать и различать тончайшие частотные характеристики электромагнитных волн в определенных диапазонах? Ведь во время своего развития эти составные части сложных органов все еще не функционировали. Больше того, отсутствие любой из этих частей совершенно блокировало работу всего органа в целом, поэтому ни сам недоразвитый орган, ни каждая из его составных частей в отдельности не могли приносить счастливому обладателю всех этих бесполезных пока приспособлений никаких практических преимуществ кроме тягот, связанных с их ношением, содержанием и развитием. Что же тогда заставило рукокрылых животных, например, менять перепонки на перья? Откуда у них появилась уверенность в том, что перо намного удобней и практичней, чем тонкая перепонка и что будущим поколениям, несомненно, оно позволит победить кровожадных конкурентов? Фантастическое предположение, что всеми этими особями руководила самоотверженная забота о подрастающей смене, отеческое радение об оставлении отпрыскам крепкого наследства для успешного ведения борьбы за выживание выглядит более правдоподобно, чем принцип естественного отбора.
