Первый тяжёлый танк Т-10М я согнал без проблем. На второй платформе стоял такой же танк. Разница заключалась в том, что первый был Челябинского завода, а второй – Ленинградского. Для меня эта разница не выражалась ни в чём. Но она была, и несколько слов об этом следует сказать. На двух заводах выпускались также и средние танки Т-54 и их последующие модификации: на заводе в Нижнем Тагиле и на заводе в Харькове. Основными производителями были заводы в Челябинске и Нижнем Тагиле, на заводах в Ленинграде и Харькове выпускались танки только в количестве, необходимом для поддержания производственных мощностей в рабочем состоянии. Казалось бы, однотипные танки, изготовленные разными заводами, должны быть одинаковыми. На деле же так не было. Если вы собирались открыть крышку какого-нибудь лючка или снять какой-нибудь прибор, то сначала следовало выяснить, под какой размер крепёжных деталей вам потребуется ключ. На танках разных заводов этот размер мог быть разным. Более того, на танках одного завода, но разных лет выпуска, этот размер тоже мог быть разным. Кроме того, если какую-то, пусть и мелкую, модернизацию танков осуществляли на заводах в Ленинграде и Харькове, где располагались КБ-разработчики танков, то вся документация по модернизации тут же передавалась в Челябинск и Нижний Тагил. А если модернизация осуществлялась в Челябинске или Нижнем Тагиле, то документацию в Ленинграде и Харькове, если и получали, то с очень большой задержкой. Вот такая была “здоровая” конкуренция.
Ну, что же, пора вернуться к разгрузке. Хотя я и понимал, что бесполезно, но всё же попробовал перегнать танк со второй платформы на первую. За рычаги посадил сержанта, как более опытного и ответственного из солдат, а сам стал показывать. “Показывать” – значит принятыми у танкистов жестами руководить, стоя перед танком, действиями того, кто сидит за рычагами. Потихоньку мы продвинулись примерно на половину платформы, но удержать продольное направление танка с необходимой точностью не удалось. Танк, находясь большей частью ещё на второй платформе и заехав частью на первую, перекосился. Дальнейшее его движение стало опасным, и я вынужден был его остановить. Стали думать, что делать, хотя надежды что-то придумать практически не было.
Но тут сработала святая вера в то, что танк очень мощная машина. Да, у тяжёлого танка того времени мощность двигателя составляла 750 л.с. Вообще-то это много. Но и масса танка составляла 50 т. Следовательно, на каждую тонну приходилось всего 15 л.с. Если сравнивать со слабеньким “Логаном”, моей последней машиной, то при мощности двигателя 75 л.с. он имел массу около тонны (чуть меньше). 15л.с. на тонну и 75 л.с. на тонну! Но у танка очень хорошее сцепление с грунтом и большая масса. Не у меня, а у кого-то из солдат, родилась шальная мысль – попробовать танком протащить эшелон на одну платформу вперёд. Я уже говорил, что испытателям свойственно рисковать, так как этого от них часто требует их повседневная работа, связанная с экстремальными ситуациями. Попытка “дёрнуть” тяжёлый эшелон танком означала рискнуть главным фрикционом (так называется танковый агрегат, аналогичный автомобильному сцеплению) этого танка. Но другого выхода не было. Сняли с двух танков и соединили тросы. По длине хватило. Надо было за что-то зацепиться. Автосцепка на платформе имеет такую конфигурацию, что за неё не зацепишься. С какойто лёгкой машины сняли более тонкий (более гибкий) трос и зацепились с его помощью за буфер платформы.
