— Мне кажется, что вы излишне пристрастны князь, кухня у русских не хуже других, а славная композиторская школа…
— Бросьте, барон! — в раздражении перебил Кронберг, он вновь приступил к атаке на злосчастный бифштекс, катая его по тарелке, в тщетной попытке поймать и нанизать на вилку. — Какая музыка? Варварское язычество, а не музыка: грубое звучание инструментов, сплошные барабаны и литавры, нелогичное построение музыкальных фраз и композиции всего произведения. А пение? Эти ужасные басы вместо услаждающего слух тенора. Когда поёт мужской хор — кажется, что в Альпах сходит лавина снега. И, главное, плюют на все законы музыки, искусства, которое должно услаждать слух. Опера для трёх басов! Где это видано такое?
— Но ведь у них есть ещё и Чайковский? — робко попробовал возразить Штоц.
— А вот Чайковский как раз больше европейский композитор! — с апломбом заявил князь. — Его музыка — почти европейский уровень, а я веду речь о дилетантах из кучки. Впрочем… — князь с полминуты глубокомысленно помолчал. — Его балеты тоже несут печать дикости. Не балет — а гимнастические упражнения под музыку. Не танец, а цирковая акробатика… Балерины — худосочные акробатки — смотреть не на что! А хриплое женское контральто в их романсах? Цыганщина! Здесь, в Америке — негры, там — цыгане.
Наконец, поймав бифштекс и отпилив от него маленький кусочек, он замолчал, ибо пытался разжевать беззубым ртом жесткий непрожаренный кусочек.
Осознав всю тщету своих усилий, князь просто проглотил, не разжёвывая, остаток бифштекса.
— Но вернёмся к нашим делам, барон. Как поживает Catherine? Не скучает по своей варварской стране?
Штоц насторожился, ведь он хорошо знал своего шефа. Ох, неспроста и не вдруг он вспомнил историю трёхлетней давности.
— Спасибо, фрау Штоц чувствует себя прекрасно. — барон тщательно выбирал слова и одновременно решил подчеркнуть изменившийся семейный статус бывшей госпожи Воиновой. — Но вы же сами могли убедиться перед отъездом — её что-то постоянно гнетёт. Возможно тоска по Родине.
— Или по дочери? — пристально глядя в глаза Штоцу, закончил за него мысль Кронберг. — Вы уверены, что они не наладили связь?
— Уверен! — глядя в глаза князю, чётко произнёс барон. — Если бы что-то было, я бы точно знал.
— Возможно, она чувствует за собой вину, что в самый нужный момент не смогла защитить и уберечь дочь.
— Возможно, — нехотя согласился барон, — Но война! Я не мог без риска привезти её в Россию, когда был там с секретной миссией.
