Чувствительный тычок прикладом в спину заставил меня податься вперед, но рука конвоира тут же вернула мое тело на исходную позицию.
- Ваше ерничанье вас не спасет, - устало произнес обладатель бородки клинышком, сняв очки и массируя покрасневшие глаза. - Скажите спасибо, что мы ещё вам озвучиваем приговор. А то могли бы и без суда, как говорится.
Без суда? Что этот очкарик имел в виду? Я видел, как шевелятся губы майора, опустившего глаза в приговор, и чувствовал, как по спине стекает липкая струйка пота.
- ...приговаривается к высшей мере социальной защиты - расстрелу. Приговор обжалованию не подлежит.
Читавший захлопнул папку, и всё поплыло перед моими глазами. Захотелось проснуться и посмеяться над таким реалистичным кошмаром. Но, к сожалению, я прекрасно понимал, что это был не сон, а самая что ни на есть настоящая реальность. Реальность, в которой мне предстояло расстаться с жизнью.
- Вперед!
Снова толчок в спину, и вот уже два конвоира куда-то ведут меня по коридорам. Спускаемся вниз на несколько пролетов. Один из охранников открывает металлическую дверь. Впереди - слабоосвещённый коридор, справа - вход в помещение. Оттуда появляется перепоясанный ремнями немолодой мужчина в форме НКВД, с густыми, вислыми усами, и в таких же очках в круглой оправе, как у одного из членов 'тройки'.
- Ещё один? - ровным, чуть уставшим голосом спрашивает он, как бы констатируя данный факт.
- Так точно, товарищ капитан госбезопасности, - ответил конвоир, протягивая ему документ.
Пока тот читает, до меня доносится вполне различимый запах спирта.
- Ясно, восьмой, значит, сегодня... Не дали чай допить. Ладно, бери колотушку, идем.
На хрена им колотушка, если у этого в очках имеется револьвер? Может, оглушить сначала хотят?
Меня снова толкают в спину, а я думаю, что глупо погибаю. Ладно, в Чечне, там хоть всё было понятно, а тут... Свои же, суки, кончать собираются! Вижу впереди на полу бурые пятна. Вот она, бутырская Голгофа! Неужто здесь так глупо закончится мой жизненный путь?! И руки скованы, а ногами много против троих вооруженных, подготовленных бойцов много не наработаешь. Эх, хотя бы погляжу смерти в лицо!
Останавливаюсь, поворачиваюсь к троице палачей лицом.
- Так стреляй, - говорю очкастому. - Хочу перед смертью посмотреть на твою рожу.
Тот вышёл из состояния какой-то задумчивости, с интересом посмотрел на меня, поглаживая пальцами потертую кожу кобуры. Конвоиры, не зная, что предпринять, вопросительно глядят на главного в этом коридоре.
