1. Болезнь князя Мышкина как одно из свидетельств его христоподобия
Темы болезни и смерти занимают в «Идиоте» очень большое место. Болен главный герой романа и его «сниженный двойник» Антип Бурдовский. После тяжких страданий умирают от чахотки Мари и Ипполит. Больная душою Настасья Филипповна, предчувствуя свой конец, все-таки убегает от князя под нож Рогожина. У Парфена начинается после убийства воспаление мозга, вызвавшее временное помрачение ума. От апоплексического удара умирает генерал Иволгин. Потеряв и Аглаю и Настасью Филипповну, сраженный греховностью падшего мира, главный герой романа вновь отправлен в швейцарскую лечебницу в состоянии необратимого идиотизма. Наряду со всем этим Достоевский настойчиво возвращает внимание читателей и к размышлениям об ужасе смертной казни, о которой Мышкин собирает материалы.
На этом фоне «прирожденная болезнь» князя, о которой он сообщает Рогожину в самом начале романа, не только выделяет главного героя, но и сближает его со многими действующими лицами. Об их состоянии он нередко может судить по собственному опыту. Так, одна «из общих точек» между больными героями романа, Мари и Настасьей Филипповной, Мышкиным и Ипполитом, – присущее им всем чувство отверженности обществом. Правда, в случае Мари и Мышкина это чувство было в значительной степени преодолено, побеждено любовью к ним детей, имевшей целительное действие на их души; но писатель дал своему герою опять пережить отвержение как в воспоминаниях, так и в действительности. Мышкин вновь испытывает его наиболее сильно после встречи с Бурдовским. Она воскресила в его душе память о том, что до отъезда в Швейцарию он и сам «также лепетал бессвязные слова, – хочешь выразиться и не можешь…» (8, 229). Во время встречи с «современными позитивистами» и через несколько дней после нее Мышкин чувствует свою вину перед Бурдовским, раскаиваясь, что обидел его, «так гласно предположив и в нем ту же болезнь, от которой сам лечился в Швейцарии, – кроме того, предложение десяти тысяч вместо школы было сделано, по его мнению, грубо и неосторожно, как подаяние, и именно тем, что при людях вслух было высказано» (8, 230). Сравните с евангельской заповедью: «Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас <…>. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне…»
