Это было видно и без слов. Я посчитал, что мысль все же следует развить:
– Меня же никогда не интересовали твои постаскуны.
– А общественного мнения не боишься?
– Если это общество Шуглазовых, то нет, а умные люди в чужие дела не лезут.
– А если скандал подниму я?
– Не поднимешь…
– Это почему?
– А потому, что тебе достаточно платья со шлейфом.
Намек был слишком прозрачен, чтобы его игнорировать. Если кто-то из нас боялся общественного мнения, то в первую очередь она.
– Тогда почему бы тебе не ходить на концерты со мной?
– Ну что ты! В зале народу много…
Она налила себе еще, выпила залпом и продолжала пристально разглядывать меня, как обычно делала, когда хотела выбить у меня почву из-под ног. Раньше это срабатывало. Но сейчас почва, похоже, ускользала из-под нее.
– За что ты так ненавидишь меня? – задала она вопрос, заданный ей мной пятнадцать лет назад.
– А за что мне любить тебя? – ответил я ее ответом на мой вопрос, заданный ей пятнадцать лет назад.
Теперь я сел в кресло напротив и подчеркнуто стал буравить ее встречным взглядом. Это был камуфляж, я ее на самом деле не видел, а нужен он мне был для того, чтобы собраться с мыслями. Иногда этот прием удавался. Сейчас я гадал, а не пойти ли наконец вразнос? Другой возможности, скорее всего, уже не будет. А сказать когда-то надо. Не век же говорить только ей.
– Изволь, отвечу.
– Любопытно.
– А за то я ненавижу, что ты лишила меня естественной мужской радости – нормального отцовства…
– Брось, Влад, – снисходительно улыбнулась она. – Я же предоставила тебе возможность начать новую жизнь. Большинство мужиков могут об этом только мечтать… Женился бы, наплодил детей…
У нее уже начал заплетаться язык, она это, видимо, чувствовала сама и потому выговаривала слова с особым старанием.
– А ты подумала о том, нужна ли мне была эта новая жизнь?.. Хотя о чем я? Если ты и способна была в ту пору думать, то только не обо мне. Светили командировки, деньги… я был на твоем пути помехой, которую следовало топтать, дабы не мешал, и ты топтала…
Я чувствовал, что внутри меня поднимается хорошо знакомая волна, когда мне уже не по силам будет сдерживать себя. Лучше всего было, не доводя до скандала, распрощаться и уйти, но время для этого было упущено, и меня уже прорывало.
– Топтала?..
Было видно, что она уже пьяна и все хуже контролирует себя.
– А как это можно назвать иначе?.. У меня был мой мир, пусть маленький, но мой. Это был скромный мир, который я создал своими руками и любил. Очень любил. И вот в один прекрасный день этот мир перестал существовать, и потому только, что ты увидела возможность переселиться в другой, более обеспеченный и благополучный мир. В последние годы нашей жизни ты фактически гастролировала по командировкам, где зарабатывала большие по тем временам деньги, тем не менее, наша семья продолжала жить скромно, поскольку их не видела… Где сейчас эти деньги?.. Нет их… Они были съедены инфляцией начала девяностых…
