Я видел, как ее губы задрожали, потом начали разъезжаться густой красной краской, а по щекам потекли черные от туши слезы, от чего она стала нетерпимо вульгарной. Мне, наверное, следовало остановиться, но я уже не мог. Наступала моя очередь топтать…
– Пользуясь связями и покровителями, ты разъезжала, останавливалась в престижных отелях, красовалась на приемах, нашла наконец достойного, по твоему разумению, мужа, и что же?.. Осела ты, когда вместе с эпохой кончились и командировки, в полной безвестности в небольшом рабочем городишке, и пределом твоих мечтаний стало возвращение к корням.
– Ты все сказал? – в ее голосе уже слышалась откровенная угроза.
Теперь она держала в руке бутылку, и мне казалось, что еще мгновение и эту бутылку ждет недавняя судьба букета роз. Но дело ограничилось очередной порцией ликера, поглощенной залпом.
– Нет, не все… Есть и еще кое-что.
Наступала пора самого жестокого, и я взял несколько секунд паузы, чтобы подготовить как можно более сильный удар.
– Ты рассчитывала, что наша дочь будет только твоей, и вновь жестоко просчиталась. Снежана не переставала быть и моей, и теперь она больше моя, чем твоя, и вскоре, думаю, ты в этом убедишься. Ты проиграла везде, где только могла.
Это был уже перебор. Но слова были сказаны, и она, сжав кулаки, бросилась на меня, но тут же запнулась о кресло, потеряла равновесие и рухнула к моим ногам. Я поднял ее и помог сесть. Бешенство из нее как ветром выдуло. Все – воля, самообладание, уверенность – куда-то делось. Остались лишь силы, чтобы хныкать.
Я уже бежал к двери, а вслед мне летело:
– Жена ж я тебе, Влад. Жена!..
Не помню, как преодолел лестницу. Помню лишь, как на улице начал звонить Полине.
– Все хорошо, Влад, все хорошо, – успокаивала она меня. – Сейчас последняя ученица, минут через двадцать – домой, заберу Сашеньку из садика, приготовлю наскоро что-нибудь… Быстрее ко мне.
* * *
– И это все? – спросила Полина, выслушав мой рассказ. – Плюнь да разотри. У нее климакс.
– Не понимаю, почему она со мной не разводится? Я же ей больше не нужен.
– О разводе, дорогой, и речи не будет.
– С чего бы такая уверенность?
– Есть женщины, которые не могут не быть замужем. Неважно, какие из них жены, но они непременно должны находиться в супружеской упаковке. Твоя жена, полагаю, – из этой породы…
Полина уже уложила Сашеньку и теперь чувствовала себя совершенно раскованной, как бывало обычно, когда все основное ею сделано, а я нахожусь в ее обществе. В такие минуты она позволяла себе полностью пренебрегать условностями.
