— Сами они убежать не могли, — сказал Розенберг. Он любил анализировать. — Значит, их украли. Из наших никто этого сделать не мог. Значит, это кто-то посторонний. Но посторонние сюда не ходят. Кому, кроме нас, охота ходить в такую разруху, как на этой площадке?
— А кто это там бродит? — воскликнул Штейдинг.
— Где?
— Вон, в разрушенном доме…
Мы посмотрели на дом и увидели на втором этаже, на висящих буквально на волоске ступенях междуэтажной лестницы, фигуру в лохмотьях.
— За мной! — скомандовал Штейдинг, и мы все побежали за ним.
Мы вбежали в разрушенный дом. Перед нами качалась (да, качалась!) лестница. Если мы все по ней пойдем, она обязательно рухнет, она не выдержит. Но мы не задумываясь бросились вперед. Фигура в лохмотьях бежала от нас. Но ступеньки кончались, повисая в воздухе, и фигура остановилась. Это был парень лет двенадцати, в рваной финской шапке-ушанке, из-под которой смотрели испуганные глаза.
Вернее, они не смотрели, а бегали. Рваные штанины не могли скрыть босых ног. А на ногах сияли новенькие галоши.
— Идем вниз! — сказал Штейдинг.
Он так это сказал, что парень послушался и стал осторожно спускаться.
Впереди парня и за ним шли мы. Ступеньки качались, и что-то подозрительно скрипело. Как мы не свалились все вместе с лестницей — не знаю. Но спуск прошел благополучно.
Парень стоял на площадке перед домом и смотрел в землю, а мы обступили его вокруг.
— Это твои галоши? — спросил Розенберг.
Парень молчал.
— Понятно, — сказал Розенберг. — Где ты их взял?
— Они лежали, — сказал, не глядя на нас, парень.
— Где они лежали?
— Вон там… — и парень показал на место, где была сложена наша одежда.
— А ты берешь все, что лежит? — спросил Розенберг.
— Что стоите? Бейте, — сказал парень.
— И побьем, — сказал Штейдинг. — Не жалко.
— Подожди, Герман, — сказал Розенберг и обратился к парню: — Откуда ты?
— Из интерната, — сказал парень.
— Что же, у вас там не дают обуви? И одежду не дают? Все в такой рвани ходят?
— Не, — сказал парень. — Я убежал из интерната… одежу на базаре продал.
— А зачем продал? — спросил Старицкий.
— Хотел на юг ехать. Тама теплее. Думал, продам что ни на есть, куплю билет, чтобы под вагонами не трястись…
— Ясно.
— Снимай галоши, — сказал Вадик. — А я тебе свои тапки отдам. Куда ты мешок дел?
— Вот он, у меня, — сказал парень и достал из-под лохмотьев мешок.
Вадик взял у него мешок, достал из него тапки и протянул парню:
— Бери, носи.
— А почему из интерната бежал? — спросил Розенберг. Он хотел все знать.
