— Да, вероятно, так, — сказала Таппенс. Она задумалась, вдруг представив тетю Аду в этом новом свете.
— Весьма ядовитая дама, — заметила старушка. — Между прочим, моя фамилия Ланкастер, миссис Ланкастер.
— А моя — Бересфорд, — сказала Таппенс.
— Боюсь, вы знаете, время от времени толика злости идет человеку на пользу. Послушать только, что она иногда говорит про других здешних постояльцев, как их описывает. Вроде бы и грешно смеяться, а смеешься.
— Вы давно здесь живете?
— Да уж прилично. Дайте-ка сообразить… семь… нет, восемь лет. Да-да, должно быть, больше восьми лет. — Она вздохнула. — Теряешь связь с событиями, да и с людьми тоже. Родственники, те, что у меня остались, живут за границей.
— Это, должно быть, довольно грустно.
— Да нет, право. Мне они были как-то безразличны. Правду сказать, я даже знала их не очень хорошо. У меня была плохая болезнь, очень плохая болезнь, и я была одна-одинешенька на всем белом свете, поэтому они решили, что мне лучше жить в таком вот заведении. Я думаю, мне очень повезло, что я приехала сюда. Здесь все такие добрые и внимательные. А сады по-настоящему красивые. Я сама знаю, что не захотела бы жить одна, потому что порой я действительно совсем теряюсь, вы знаете. Совсем теряюсь. — Она постучала себя по лбу. — Вот тут путается все, смешивается как-то. Я не всегда помню, что происходило.
— Сочувствую, — отозвалась Таппенс. — Вероятно, с человеком всегда что-то да бывает, нет?
— Некоторые недуги очень болезненны. У нас тут есть две бедняжки с острым ревматическим артритом. Они ужасно страдают. Так что, я думаю, путаться в событиях, людях и временах еще не самое страшное. Во всяком случае, это не больно.
— Да, наверное, вы правы, — поддержала ее Таппенс. Дверь отворилась, вошла девушка в белом халате с небольшим подносом с кофейником на нем и тарелкой с двумя бисквитами. Она поставила поднос перед Таппенс.
— Мисс Паккард подумала, что вам, возможно, захочется кофе, — сказала она.
— О, спасибо, — поблагодарила Таппенс. Девушка вышла, и миссис Ланкастер сказала:
— Ну вот, видите? Весьма заботливые, правда?
— Да, в самом деле.
Таппенс налила себе кофе и стала пить. Женщины посидели некоторое время молча. Таппенс предложила старушке бисквиты, но та покачала головой.
— Нет, спасибо, дорогая. Я предпочитаю пить простое молоко.
Она поставила пустой стакан и откинулась на спинку кресла, полузакрыв глаза. Таппенс подумала, что в этот час утра она, наверное, дремлет, и поэтому молчала. Миссис Ланкастер, однако, казалось, вдруг резко пробудилась. Глаза ее открылись, она посмотрела на Таппенс и сказала:
