Мое правило — или привычка? — ежедневно обретать надежду и не надеяться.
Думаю, что жить — это трудиться и радоваться, и помогать другим радоваться и трудиться.
Стихи будут писать лишь до тех пор, пока есть люди, полагающие, что Поэзия не существует. Поэтому писать будут всегда.
Быть может, лучшее в жизни — несбывшиеся надежды. Счастье убивает тоску.
Чаще мойтесь, но постарайтесь не смыть себя.
Уподобиться мрамору или граниту — это одно, а вот воде, ветру или огню — совсем другое и лучшее.
Попасть в цель? Зачем? Пробить, убить, умереть? То ли дело стрела без цели, в вечном полете.
Бог существует лишь пока живем?
Лучше моря только река.
Меня спрашивают: «Почему ты не делаешь то или это?» Отвечаю: «Потому что родился не делать ни то, ни это».
Я птица в клетке. Моя судьба — глядеть в синее небо, есть и петь. И знать, что когда есть будет нечего, умру с голоду.
Железо от ударов расцветает огнем.
Горше всего надеяться, когда надеяться не на что.
Все суета сует! Спору нет, но повторять приятно, только все перепробовав.
Всего всегда мало.
Цветы жизни — как языки огня, выхваченные из пламени.
Испания кажется мне огромным черным гробом, полным закатного солнца.
Если бы Бог был испанцем, через месяц о нем бы забыли.
Безотчетный патриотизм — такой же чувственный инстинкт, как любой другой.
Новейший завет: спасайся кто может!
Как будничен шум! А ты, тишина, всегда нежданна и неповторима.
Поэзия — емкая точность, естественный ритм, верный звук и… полная свобода.
Ни дня… не зачеркнув строку, не разорвав страницу!
Моя юность… Какое жуткое Средневековье!
Моя работа — двадцать лет готовлюсь жить. Искусство так завладело мной, что уже не знаю — достоинство это или мой грех.
Как трудно писать плохо!
Что бы ни делал, я обезоруживал смерть.
Недостатки бывают неисправимы. Разумно, исправив шесть, уважать седьмой и единственно неисправимый.
Если кто-то говорит: «Я сделал нечто удивительное», это означает — свалял дурака.
Недостатки, как удачу, не ищут, их находят.
В жизни — всегда сегодня, в искусстве — всегда вчерашнее завтра.
У дикой розы природный аристократизм, у садовой — искусственный.
Поэзия — нагота и не признает моду.
Единственно ценное в мире моды — тот, кто ее создает.
Север дисциплинирует южан.
Лень… бросать работу.
Стиль — тропинка в поле, течение в реке, нить в лабиринте.
Красивой женщине прощают все, кроме красоты; настоящему мужчине — все, кроме мужества. Не прощают, но лишить не могут.
Христианин не признает иного рая, кроме своего; ему нравится свой. Но удивительно, что он не признает и другого ада ни для себя, ни для других. Ему нравится свой.
