Плохое лучше посредственного.
Тоскливо просыпаться усталым и знать, что впереди ничего, кроме отдыха!
Если не успеваешь, сбавь шаг.
Дисциплина лишь тогда на пользу, когда судьба отдыхает.
Неизбежное спешит долго.
Рукопашная схватка: поэзия хочет родиться сама, а ты хочешь ей помочь.
То, что нам внушают как поэзию — это литература; то, что мы ощущаем как поэзию — это душа.
Мы живем тем и с тем, что спасаем.
Поэзия должна быть как звезда — мир, который кажется кристаллом.
Красиво то, что нельзя опошлить.
Не можешь быть золотом, будь серебром, но только не позолоченным.
Лишь бумажные розы не нуждаются в удобрениях.
Низшие животные стадны. Лишь некоторые высшие, разумные и неразумные, живут одиночно или парой.
Жизнь — это поедание (едим мы и едят нас). Звучит грубо? Но возразить трудно. Единственный способ упорядочить поедание — это есть умеренно.
Мы и вправду идем и придем к Богу? Какой удар для него и для нас!
Хотелось бы знать, как называют нас животные.
Есть только три расы: разумная, неразумная и безумная. И, бесспорно, разумная — самая безнадежная, самая выморочная… и за ней будущее.
Когда Бога просят даровать благо и избавить от зла, явно путают его с дьяволом.
Не забывайте, что Бог — не цивилизация.
Нередко (хотя, думаю, и не часто) периодам жизни на земле давали определение — каменный век, бронзовый век и т. д. Период, который завершается при нас, назовут веком стадных религий. Блаженны те, что родятся позже.
Те, кто придумал веру, прозрели, и потому оставили ее слепой.
Уберите картонные подпорки и убедитесь, что небо не рухнет.
Что такое жизнь? Разговоры о смерти. А смерть? Невозможность поговорить о жизни.
Только музыка неотступно напоминает об утратах.
Говорят, беседа — любимое занятие богов. Да, но только богов.
По уходе гостей — как убедить моих знакомых, что я умер!
В одиночестве находим лишь то, что к нему привело.
Вся жизнь — это порыв и раскаяние, раскаяние и порыв.
Душа — чуткий калейдоскоп: один крохотный кристаллик меняет весь узор.
Какой разнобой между мыслями, чувствами, их выражением и самими поступками! Они хотят согласия, но не находят, потому что у них разный возраст. То же самое, что у отцов и детей.
Пришла мысль? Чуть подожди — и если не засела в голове, пусть уходит.
Сколько химер, рожденных интуицией, позже объяснил и утвердил ревнивый разум!
Любой поступок, особенно хороший, подсказан или продиктован угрызениями.
Среди всего отрадного и безотрадного каменеет, как останец радости, добытое с бою.
