«Да чтобы я! Еще раз! Ее обрюхатил! – вопил про себя шут. – Истеричка! Дура! Нет, дурында! Слыхал я, что у беременных крышу сносит, но чтобы так!»
Ему, обиженному несправедливыми обвинениями жены, очень хотелось вернуться и тоже наговорить гадостей, но он намеренно гнал себя прочь, не желая усугублять ситуацию.
На улице было теплее, чем несколько дней назад. Весна окончательно заселилась в Вишенрог, вместе со своими цветами, молодыми листьями и птицами. Вечер только заглядывал в окна, в стеклах отражалось темнеющее небо, пахло свежестью поливаемых городскими садовниками газонов, на которых вовсю распускались цветы.
Ноги сами принесли Дрюню на ту площадь, где они с Его Величеством сажали дуб. Хотя, какой дуб – дубок! В половину человеческого роста высотой, с едва проклюнувшимися мясистыми почками. Вкопанные в землю вкруг него скамейки смотрелись суровыми воинами, окружившими подростка. Повздыхав, Дрюня сел на одну из них, закинул руки за голову, потянулся. Он не умел долго гневаться, вот и сейчас, после прогулки, давшей занятие ногам и проветрившей голову, начинал жалеть свою коровеллу и придумывать, что бы такое ей купить, дабы порадовать. Шут представлял, каким вкусным будет примирение и улыбался своим мыслям, когда на него упала тень.
Он поднял глаза и… утонул в темном лукавстве глаз Алли. На ее руке висела корзина с припасами, должно быть, артистка ходила на рынок и сейчас возвращалась.
Дрюня вскочил так резко, что у него заныли колени. Перехватил корзинку.
- Тебе помочь, Алли?
Она улыбнулась.
Почему в ее присутствии чудилось, что небо выше, солнце ярче, а ночь бежит прочь, словно боится сияющей красоты девушки?
Они медленно пошли вдоль сквера.
- Мне показалось, мэтр вовсе не удивился, когда мы встретились… - сказал шут, чтобы нарушить молчание. Не вопрос - утверждение.
- Он знал, что ты нас найдешь, - кивнула Алли.
- Но я не искал! Это вышло случайно!
Она искоса посмотрела на него и не издала ни звука. А ведь он помнил, как она стонет от ласк: низко, по-животному, завораживающе…
Ее пальцы скользнули по его запястью. Прикосновение вызвало жар в чреслах и туман в голове, и Дрюня затруднился бы сказать, что из этого произошло первым.
- Ты до сих пор хочешь меня… – улыбнулась девушка.
И снова не вопрос – утверждение.
- Ты не изменилась ни капельки! – покачал головой шут. – Все такая же… невозможная. Но как?
Она опять не стала отвечать - заступила ему дорогу и поцеловала, не обращая внимания на идущих мимо людей. Поцеловала так, что у Дрюни сразу кончились воздух и мысли, а исподний жар мгновенно охватил новые участки тела.
