Не было больше ощущения пространства и отдельного мира. Дане казалось, что она парит в пустоте, иногда темной и безлюдной, а иногда – ослепительно светлой. Вокруг нее мелькали сотни незнакомых людей, звучали тысячи голосов, и ни один из них не был известен ей. Она неслась через бесконечность живых душ, не успевая рассмотреть ни одну из них.
Девушка не позволила этому испугать себя. Она помнила указания ведьмы и следовала им. Дана постаралась вспомнить ту Хорану Иллари, которую она видела у своего дома. Молодая воительница, красивая и смертоносная. С безжалостными глазами и идеальной кожей, которую покрывали темные линии, так похожие на засохшую кровь. Наемницу, которую боялись свои, а чужие чуть ли не боготворили.
В чем была основа ее силы? Что могло стать главным желанием для такого могущественного создания? Были ли у нее вообще мечты, или она жила лишь для того, чтобы убивать? Такие, как она, безразличны к золоту и бриллиантам, им не нужны огромные дома и спортивные машины. Да и семейные ценности – это не для них, не для вечных странников, окруженных лезвиями мечей. Но что тогда, что?
Наконец Дана почувствовала ее. Полет сквозь пустоту завершился, позволяя ей коснуться души Ангела – всего на секунду, как и предупреждала Уника, но этого должно быть достаточно.
Это была сложная душа. Не примитивная энергия зверя, а калейдоскоп страстей, эмоций, воспоминаний, обид и разочарований. Не тысячи даже, а миллионы фрагментов, в которых Дана не могла разобраться. Но она и не пыталась. Уника не зря предупредила ее, что нельзя отвлекаться на мелочи. Поэтому Дана продолжала думать лишь об одном, она искала ту часть души, где хранились желания.
А здесь как раз было пусто. У Хораны было много навыков, связей, ожиданий, целый лабиринт памяти, но желание – всего одно. На пути сюда Дана миновала много душ, однако такого не видела ни разу. У всех остальных под мечты отводились настоящие воздушные замки, где хранилось все – от глобальных желаний вроде здоровья до маленьких капризов, таких, как новое платье.
Хорана Иллари не хотела ничего. Деньги для нее были лишь инструментом, материальные вещи не имели цены, потому что она могла получить что угодно, и это не принесло бы ей радости. Даже собственная гибель не пугала ее, она не мечтала о бессмертии, как многие другие воины. В этой пустоте лишь одно желание имело вес, оно было алтарем ее души, абсолютной святыней, ради которой Хорана просыпалась каждое утро, сражалась, переживала бои, сделавшие ее легендой. Одна фраза, определявшая все ее существование, ее личный бог.
