Милован Иованович по прозвищу Мики и до этой войны был состоятельным торговцем, но свое солидное состояние удесятерил за последние два года, хотя все его движимое и недвижимое имущество (кроме денег) пропало в захваченном Сараево. Его караваны цистерн с нефтью прорывали границы и рогатки между воюющими сторонами, а огромные буквы “MIKI TRADE” и вооруженная личная армия сопровождения, набранная в основном из бывших боксеров и звезд криминального мира, о которых говорили, что вместе они тянут больше чем на тысячу лет каторги, обеспечивали безопасный проход караванов по ничьей земле и театрам военных действий, через таможни, блок-посты, международных наблюдателей, и они прибывали туда, где за них платили звонкой монетой. Однако, несмотря на все это, Деспоту казалось, что Мики на самом-то деле продолжал свою детскую войнушку с ребятами из чужого района, хотя теперь ставкой были уже человеческие жизни и миллионы долларов. Он не глядя помогал каждому, кто обращался к нему, не успевая принять благодарность, вечно спеша и опаздывая куда-то, непрерывно изрыгая мат и сараевские блатные словечки, из которых слушатель понимал едва ли два-три. В шутку говорили, что ему нужен переводчик, или, по крайней мере, надо пускать понизу титры. Его белградское бюро размещалось в шикарнейшем “Hyatt Regency”, три сотрудницы которого буквально перевернули с ног на голову весь город, чтобы отыскать всех сараевских беженцев, ровесников их хозяина, и пригласить их на ужин в «Югославию».
И половины из них Деспот так и не смог узнать! Только мысленно расправив с брезгливой сосредоточенностью их слишком рано состарившиеся лица, сбросив с них поношенную одежду и избавившись от почти забытого глухого сараевского говорка, он смог, словно реставратор, извлечь из-под непрозрачной пленки некоторые из их присных имен. Женщины повзрослели вдвое, а мужики стали настоящими стариками! Их глаза, утонувшие в худых лицах, обтянутых пергаментной кожей, смотрели на него из глубинного мрака Темного Вилайета[1] с тем усталым сожалением, с которым люди, только что коснувшиеся дна пропасти страдания, смотрят на тех, кто чудом остался невредимым и не созрел для несчастья. Бывшие земляки с ног до головы одели их в одежду, какую те давно не нашивали. Им отдали старую мебель, необходимую посуду и вилки с ложками. Те, кто был в состоянии, тайком засунули им в карманы толику денег, тайно наслаждаясь при этом своей добротой и щедростью. Директриса банка открыла для них текущие счета, на которые первой положила символические суммы. И при этом не могли скрыть ни от себя, ни от этих несчастных определенное наслаждение неожиданным превосходством, возникшим в результате того, что переехали в Белград намного раньше, точнее говоря, вовремя, что помогло избежать повторения несчастной судьбы их земляков. Каждый из них не без известной доли самодовольства узнавал за столом на беженцах свои пиджаки и сорочки. Конечно, львиная доля печальной славы перепала хозяину и добродетелю, Мики, который в конце вечера полностью оплатит грустный банкет, еще раз продемонстрировав, чего он, самый слабый ученик, добился в этой жизни. Он даже не удосужился надеть парадный костюм и повязать галстук, так и остался в своих выцветших джинсах, только тяжелую черную кожаную куртку перебросил через спинку стула.
