Каждый из нас, кто впоследствии прошёл дорогами Афганистана, кому пришлось участвовать в военных и межнациональных конфликтах девяностых и двухтысячных, не раз вспоминал такие «неудобные» уроки полковника Додика и говорили ему спасибо за жизнь свою и своих солдат.
Борщеев
Утро. Команда «Подъём!». В расположении роты заскрипели койки, зашевелились, полетели в сторону одеяла. Заспанный, всклоченный, всё ещё находясь в полусне, поднимаешься с кровати, до автоматизма отработанными движениями вскакиваешь в штаны и практически не глядя, наматываешь портянки и втыкаешь ноги в сапоги. Далее, опять же на автопилоте, широко зевая, в туалет и на улицу, строиться на зарядку. Просыпаться начинаешь только после команды старшины:
– Рота, бегом ма-арш!
И вперёд, уперевшись взглядом в спину товарища, монотонно, в такт бегу, прокручивая в голове:
– Ррраз, рраз, рраз, два, трии… рраз, рраз, рраз, два, трии…
Каждому, кто прошёл военную службу, до мелочей знакома эта картина и то состояние, когда изо дня в день, вне зависимости от личного желания и пристрастий, человек, преодолевая себя, как заведённый механизм делает одно и то же. Любое стороннее и нежданное вмешательство может привести к различным, я бы сказал, причудливым последствиям и даже к эмоциональному взрыву…
В тот день на утренний подъём в расположение нашего курса зашёл дежурный по факультету старший лейтенант Борщеев – личность далеко незаурядная. Это был ярый служака, единственная любимая книга которого – Строевой Устав Вооружённых Сил, человек обладавший чрезмерным честолюбием, замешанным на природной глупости. Числился он курсовым офицером в другом подразделении, а к нам наведывался только тогда, когда одевал повязку дежурного по факультету. Все его визиты имели одну цель – найти как можно больше недостатков в чужом подразделении и доложить начальству, продемонстрировав тем самым своё рвение по службе. Вот и сейчас, сверяя действия дневального по секундам, он, стоя в самом центре коридора, наблюдал за происходящим. Мимо него равномерным потоком, не обращая внимания на проверяющего, проходили курсанты. И, конечно, первым делом в туалет. Против природы не попрёшь! Надо же освободить от накопившейся за ночь жидкости мочевой пузырь. Естество требует своё. Борщеев дождался момента, когда расположение опустело, и направился в туалет.
Здесь, для понимания ситуации, следует пояснить, что такое казарменный туалет в те годы. Представьте себе большое, почти квадратное помещение, по середине которого были сооружены закрытые кабинки, располагающиеся в два ряда. Всего двенадцать штук. А на противоположной от входа стене был оборудован огромный, как мы говорили – индустриальный писсуар, который представлял собой большое вытянутое от угла до угла, сложенное из кирпича и облицованное кафелем, корыто, с подведённой для смыва водой и подключенной канализацией. Наличие столь сложного инженерного устройства в те времена было продиктовано жизненной необходимостью. Посудите сами, ну какая сантехника выдержит одновременный, в течении десяти – пятнадцати минут, напор ста и более человек? Именно по этой причине писсуар по утрам заполнялся пенящейся мочой, которая медленно, как вода из ванной, утекала в канализацию.
