Знаешь, сказала Паула Феликсу, когда они вышли из квартиры его друзей и спускались вниз по тускло освещенной лестнице, знаешь, в детстве я плакала так же редко, как и мой младший брат. Я презирала соседских девчонок, которые старательно плели из желтых одуванчиков венки, ожерелья и браслеты. Мне их занятие казалось глупым, я знала, что все увянет еще прежде, чем будет готово.
Вероятно, ты и в куклы не играла, отозвался Феликс.
Я и сейчас иногда плачу над книгами, добавила Паула.
Нет, Феликс ничегошеньки не понял. Паула ждала понимания, сочувствия, а вышло, что с пониманием туго.
Теперь, сказала она, я все-таки возьмусь за испанский. Не сказала: по-старому нельзя, но как иначе? Принесла из фонотеки домой пленки с курсом испанского языка, терпеливо принялась учиться, просила Феликса исправлять ошибки в произношении и не замечала, что ее рвение утомляет его.
Да, нет у него навыка ловить камень так же легко, как мяч.
Мотор выключен, но он пока что сидит в машине.
Если хочешь знать, говорит он, то, по-моему, воду необходимо спустить, ведь она такая грязная, что рыбы, того гляди, передохнут. Неужели ты вправду намерена тут купаться?
Вероятно, другого случая в нынешнем году уже не представится, отвечает Паула; она выходит из машины, снимает через голову джемпер, расстегивает джинсы, сбрасывает туфли. На ней бикини, то самое, что она носила на Лансароте; отойдя подальше от машины и от Феликса, она останавливается на берегу, кидает в озеро камешек, а потом и сама осторожно спускается в воду.
Под ногами ил. Рот лучше не открывать. В извечном страхе перед заразой она выплывает на середину.
Вдалеке маячит автомобиль: обе дверцы распахнуты, точь-в-точь птица с подрезанными крыльями.
Среди своих друзей Феликс чувствовал себя превосходно. Был оживлен, как в первые недели после приезда.
Все мы тоскуем по дому, сказал кто-то Пауле, привыкнуть трудно: климат другой, люди. И начал рассуждать о родине. Понимания он у Паулы не встретил. Скорее заинтересованность, сочувствие. Что это, увлеченность?..
Кожа у нее зудит, когда, обогнув хлопья пены, она вновь карабкается на крутой берег, цепляясь за пучки травы, чтобы не сорваться в воду.
Машет руками, отгоняя комаров.
Как известно, в Средиземном море отравы куда больше, чем в этом пруду. С этими словами она берет с заднего сиденья полотенце и, поеживаясь, вытирается — когда солнца нет, теперь быстро холодает.
И все-таки купаться можно.
Феликс слушает радио и Паулу. По радио передают что-то латиноамериканское.
