.
В общем, нельзя сказать, чтобы у наших подопечных с возрастом уменьшались культурные запросы, но вот живость и энергия год от году притупляются. А кроме того, глаза слабеют, добавляет она, и пальцы ее тянутся к брошке. Кстати, муниципалитету известно про ваш план? Мы ведь как-никак учреждение городское.
Я знаю, отвечает Паула, терпеливо, упрямо. Потом рассказывает о советнике по культуре, о своих полномочиях. Нет, качает головой директриса, муниципалитет меня пока не информировал.
Вы не думайте, я ничего вам не навязываю, говорит Паула. Просто вношу предложение, и все.
Провожая ее к двери, директриса рассуждает о Фонтане, которого время от времени перечитывает.
Руки у нее такие же хищные, как подбородок. Паула исчезает в ее когтях.
Мой муж, сообщает директриса, был пастором. Мы приехали сюда в тридцать пятом, из Шлезвига.
Тоскуете по небесному простору? — спрашивает Паула.
В войну она так намучилась, рассказывает пасторша: и дочку потеряла в первые же дни, и угля не было, а тут еще беженцы весь дом заполонили.
До неба ли тут?
У молодых, говорит она, сил хоть отбавляй.
Паула смотрит, как Феликс в ее тесной кухоньке принимается чистить овощи.
На что ты, собственно, рассчитывал, когда ехал сюда? — спрашивает она.
Он повязал ее фартук с таблицей калорий на животе и фруктовым орнаментом. Этот фартук Пауле подарила сестра на новоселье. Она прислушивается к кухонному шуму, к плеску воды, бегущей по зеленому луку и моркови, к стуку ножа, режущего картофель и луковицы.
Твоя страна, говорит он, дольше моей сражалась со смертью… А дома меня в кухню не пускают, замечает он немного погодя. Сама Паула стряпать не любит, хотя чужое кулинарное искусство приводит ее в восхищение.
У вас, у немцев, писал он, наверное, все мысли аккуратно разложены по полочкам.
Ночи, когда он приехал, и вправду были светлые — лето как-никак.
Феликс натирает оттаявшего цыпленка чесноком. Руки его до утра сохранят этот запах. Паула внушает себе, что ей это совершенно безразлично.
Осталось добавить в суп шафрана.
И украсить салат консервированными сардинами и ломтиками крутого яйца.
Ностальгия? — спрашивает Паула.
Ностальгический обед, отзывается Феликс. Пока не настоящая ностальгия.
Отгоняет тоску?
За обедом он кладет ей в суп две полные ложки гофио, рассуждает об Испании.
Паула ничего почти толком не знает. Франкистская диктатура ее не коснулась.
По-твоему, выходит, вся страна давным-давно была против Франко. Почему вы тогда ждали, когда он умрет своей смертью? — спрашивает Паула.
