— Ну дела!
«Виллис» свернул за угол. С тихой печалью зашуршал голос миссис Карсон — точно курица устраивалась под вечер на насест.
— Мы схоронили бедную беззащитную мать Лили. Мы полностью обеспечили Лили едой, топливом, одели с ног до головы. Определили ее в воскресную школу, чтобы она постигала слово Божие, окрестили ее, приняли в свою баптистскую общину. А когда старик отец начал колотить ее да еще хотел отрезать ей ножом голову, мы забрали ее от него и дали ей убежище.
Некрашеный каркасный дом с флюгерами на крыше был где в два этажа, где в три, стекла по фасаду желтые и фиолетовые, узорчатые, над крыльцом резной карниз. И весь он кренился на один бок, к железной дороге, а ступенек на крыльце вовсе не было. Набитая дамами машина подъехала к кедру.
— Теперь Лили, можно сказать, уже выросла, — продолжала шуршать миссис Карсон. — Теперь она совсем взрослая, — заключила она, вылезая из машины.
— И нате вам — замуж собралась, — брезгливо сказала миссис Уоттс. — Езжайте домой, Лорали, спасибо вам.
Перешагнув через пыльные циннии, они взобрались на крыльцо и, не постучав, прошли в незапертую дверь.
— Какой всегда странный запах в этом доме. Сразу бьет в нос, — сказала Эми Слокум.
Лили была дома. Она стояла на коленях в полутемной прихожей, склонившись над маленьким сундучком.
Увидев дам, она сунула в рот циннию и замерла.
— Здравствуй, Лили, — с укоризной сказала миссис Карсон.
— Привет, — сказала Лили и звучно пососала стебелек циннии — точно сойка заверещала. На ней была одна только нижняя юбка — помимо всего прочего миссис Карсон твердо внушила ей, что юбку она должна надевать обязательно. Из-под новой шляпки свисали пряди соломенно-желтых волос. Если знать, на шее у нее можно было разглядеть извилистый шрам.
Толстухи миссис Карсон и миссис Уоттс уселись в двойное кресло-качалку. Эми Слокум — на витой железный стул, дар сгоревшей аптеки.
— Чем это ты занимаешься, Лили? — спросила миссис Уоттс, покачиваясь в кресле.
Лили улыбнулась.
Сундучок был старый, оклеенный желтой и коричневой бумагой, по которой, точно звезды по небу, рассыпались кружочки и колечки потемнее цветом. Дамы молча обменялись взглядами: и откуда только взялся этот сундучок? Если не считать куска мыла и зеленой махровой салфетки-мочалки, которую Лили сейчас расстилала на дне, он был пуст.
— Так ответь же нам, Лили, чем ты занимаешься? — подхватила Эми Слокум.
— А то не видите — укладываюсь, — сказала Лили.
— И куда же ты собралась?
