— Погоди, — оборвала ее Анна Львовна — И что же — это все просто так? За красивые глаза, то есть?
— Да, — просто ответил Шакал.
Анна Львовна нахмурила лоб.
— Сколько ж грехов понаделал Егор, если теперь так усердно от них откупается, — задумчиво пробормотала она.
— Все мы не безгрешны, — философски заметил Шакал.
— Уж это точно, — кивнула Анна Львовна.
Шакал кашлянул в кулак и продолжил:
— Но есть одно условие. Видите ли, Анна Львовна, перед смертью Егор Иванович очень хочет увидеть своих родителей. Но он понятия не имеет, где их искать. До сих пор он об этом почта не задумывался, а вот теперь… — Тут Шакал тяжело вздохнул. — Теперь эта мысль не дает ему покоя. Ведь даже его фамилия — Кремнев — не настоящая. Эту фамилию ему дали в детдоме, верно?
Анна Львовна слушала Шакала нахмурившись. Ее заплывите жиром глазки смотрели на него испытующе. «Слишком круто начал», — с досадой подумал Шакал. Но тут морщинистый лоб Анны Львовны слегка разгладился.
— Что ж, это правда, — сказала, наконец, старуха. — Я сама его оформляла. Сама и фамилию ему придумала. Это входило в мои прямые обязанности.
— Значит, вы можете… как это говорят в книжках… слегка приподнять полог тайны над происхождением Егора Ивановича?
— Приподнять-то я могу. Только вряд ли ему это понравится.
«Есть контакт!» — воспрял Шакал и едва не потер ладони.
— Отчего же так, Анна Львовна? В его происхождении есть что-то криминальное?
Старуха усмехнулась.
— Криминальное? Скорее — подзаборное!
— Сгораю от нетерпения услышать вашу историю, — улыбнулся Шакал.
— Услышишь, — пообещала Анна Львовна. Она облизнула губы и покосилась на Шакала. — А что, сынок, какие документы надо подписать, чтобы пенсию от Егора Ивановича получать?
Достав из внутреннего кармана плаща пластиковую папку, Шакал вынул из нее несколько листков и протянул их старухе.
— Вот все бумаги. Документ с нотариальной печатью, договор с банком «Резерв», номер вашего счета и все прочее.
Анна Львовна взяла бумаги и уставилась на них, как баран на новые ворота.
— Ничего не вижу, — пожаловалась она. — Совсем слаба зрением стала. Ты, сынок, покажи, где расписаться, а я подмахну.
Шакал достал из кармана ручку, всучил ее Анне Львовне и ткнул в бумагу пальцем:
— Вот тут.
Старуха принялась неторопливо выводить каракули.
— Кажись, все, — сказала она почти через минуту. — Бумажки у меня останутся?
— Один экземпляр у вас, второй — у меня.
— Ага. Поняла.
Старуха всучила Шакалу один экземпляр, а второй аккуратно свернула и спрятала под подушку.
