«Меня продали как щенка…»
Собирать с собой ей было нечего. Убогий узелок с бельем и все.
Она поклонилась Шульцам.
— Благодарю вас за заботу.
Твердая рука слуги взяла ее руку выше локтя в тесный захват.
Лиз запихнули в тесную повозку с узкими оконцами. Она замерла на жестком сиденье и прижала к груди узелок. Слуга напротив противно ухмылялся.
Зацокали копыта лошади и повозка затряслась по булыжникам.
— Куда вы меня везете?
— Отвыкай задавать вопросы, куколка.
— Отвечайте или я закричу!
Слуга пожал плечами.
— Кричи, но не долго. У меня есть веревка и кляп.
Лиз проглотила слюну и замерла, исподлобья посматривая на сопровождающего. Лет тридцати с длинным узким носом и тонкими губами. Злобный тип — сразу видно. Люди с тонкими губами хорошими не бывают!
Так в молчании они ехали около получаса.
Заскрипели ворота. Повозка проехала еще и остановилась.
Слуга выбрался сам и протянул руку, помогая выйти.
Квадратный, вымощенный камнем двор пуст и чисто подметен.
— Иди за мной.
Девушка шла за слугой, оглядывая робко сумрачные стены с редкими узкими оконцами.
Про барона Раймштейна она ничего никогда не слышала. Ему и впрямь нужна служанка? За тысячу гульденов?
О плохом думать не хотелось, но ничего хорошего в голову не приходило.
Слуга сдал девушку двум крепким теткам в строгих синих платьях и белых чепцах.
— Пойдем милочка, приведем тебя в порядок. — пробасила первая, схожая с мужчиной лицом и повадками.
— Меня? В порядок? Я в порядке!
— Не пугайся, девочка, мы поможем тебе вымыться и сменить одежду.
Вторая заискивающе улыбнулась.
— У тебя когда была кровь?
— Неделю назад…
— Ты была с мужчиной?
— Где?
— Глупышка, ты девственница?
— Да…
Лиз покраснела от таких расспросов, страх еще больше вырос и заполнил ее от макушки до пят. Язык словно прилип к небу.
Полупарализованная этим страхом она позволила безропотно отвести себя в теплую комнату с окнами под потолком.
Здесь девушку раздели донага и поместив в большую лохань тщательно отмыли в горячей воде в четыре руки с мылом и отдушками.
Лиз немного оттаяла и уже начала привыкать к грубоватым теткам, что мыли ее как младенца.
Удовольствие от горячей воды, мыльной пены и мягких мочалок, неожиданное и сладкое удовольствие принесло расслабление. Страх сидел где-то в макушке, но дрожь прошла и сердце билось ровно.
В повседневной жизни Лиз купалась в прачечной на соседней улице не чаще раза в две недели вместе с теткой Мартой, но наспех и в не очень-то чистой воде. Здесь же ее мыли как госпожу.
