Книга осенних голосов | страница 27
Ей возвращает по кругу тепло.
«Из бабочки выходит серый волк…»
Из бабочки выходит серый волк.
Из девочки выходит чудо в перьях.
Рождественский и золотой глоток
Тайком от всех под праздничною елью.
Из девочки выходит – пустота,
Как карлик из планеты по соседству.
А мне искать исчезнувшую дверцу,
Стучать в ничто и помнить никуда.
Стучать… откроет дверь босой,
Худой, лохматый, джинсовый подонок.
Вот о таких и говорят – «ребенок,
Но, черт возьми, какой-то непростой!»
И будет новый дом, и новый хлам,
И новые привычки за обедом.
Тот, кто предаст, тебе протянет хлеба,
А женщина вина плеснет в стакан.
Ты станешь уксусом, полынью, лебедой,
Признаньем в соблазнительной измене,
Ты вытечешь на сжатые колени
С младенцем вместе вылитой водой.
Я что-то вам обоим напишу.
Я буду звать его на чай и даже
С ним как-нибудь за чаем согрешу,
Зачем не зная. Может быть, из блажи,
Из той убогой ревности навзрыд,
Что хочет хоть понять – ну в чем тут дело?
Что за секрет, что у тебя болит?
И что там я такого проглядела?
Так все исчезнет, ничего не будет.
И только в глубине ее зрачка
(Как бы на рыжем, полинявшем блюде)
Останется и музыка прелюдий,
И примиренье первого толчка.
«И пальцы были сном смешным…»
И пальцы были сном смешным,
Коротеньким, чуть-чуть усталым.
На них топорщились легко
Два перстня – вянущих кристалла.
Два умирающих цветка,
Два сна в оправе неумелой
Смотрели влажно и светло,
Нагревшись на хозяйском теле.
Как голубела бирюза,
Как черен был гранат горячий!
Как пахнет морем от руки,
Как солон рот того, кто плачет!
И как не вынырнуть назад
Из тишины прикосновений:
И страшен пагубный гранат
И раковин немое пенье.
А дальше, задавая ритм,
Выпрашивая полномочья,
Маячит нежный чей-то лик
И взгляда отвести не хочет.
Зеркальный мальчик – твой двойник —
Иль женщина с усталым взглядом
Прильнут к тебе: ни книг читать,
Ни обниматься с ними рядом
Нельзя: замучают зазря,
Лишат избранника рассудка,
Но в темный сад под взором их
И сладко выходить, и жутко.
И пляж пустой начнет манить,
И зелень зеркала дневная…
Они вошли – и стали жить,
Твои слова перенимая.
Так, в звоне летнего житья
Сроднишься с ними: кожа к коже.
И лопнет вдруг металл оправ,
И камни выпустит наружу.
Сидеть вот так бы в тишине,
Как в ожидании исхода,
И алой искоркой кольца
Дразнить увертливую воду.
Чтоб на синеющей сосне
Кукушка спорила о вечном,
И с Ваших пальцев бирюза
Стекала в медленную речку.
«Сожми меня в нагревшейся ладони…»
Сожми меня в нагревшейся ладони:
Оттают пальцы, дернется щека.
Внизу текла, как водится, река.
Книги, похожие на Книга осенних голосов
