Измученные переходом по скале, мы сидели под большим камнем какого-то удивительного коричневого оттенка. Камень этот предохранял нас от камней, непрерывно летевших вниз.
Сорокин нашел в изобилии окись магния и теперь раздумывал — сумели бы люди добывать золото, если бы оно здесь оказалось, или оставили бы его в земле.
Никто не знал, как пойдем дальше. Усталость притупила всякий интерес к этому.
Сухорецкий позвал Валентина. Посовещавшись, они окликнули Шекланова и быстро связались самой прочной из наших трех кокосовых веревок. В скалу над головой Гусев вбил самый надежный из скальных крючьев и пропустил веревку сквозь кольцо карабина. Сухорецкий надел скальные башмаки, сбросил всю стеснявшую одежду и отошел к краю маленькой площадки перед расщелиной.
— Что это он? Что он делает? — испуганно схватив меня за рукав, спрашивал Горцев, только теперь заметивший эти приготовления.
Сухорецкий, взяв в руку ледоруб, поправил веревочную петлю и, разбежавшись, прыгнул.
Гусев плавно отдал ему вслед веревку.
— Хорошо! — весело крикнул Сухорецкий. Он упал довольно далеко от каменного края трещины и теперь подтягивал к себе слабину веревки, на которую Гусев подвязал молоток и крючья.
— Давай следующего! — крикнул он, забив крюк и привязавшись к нему.
— Пойдешь, Илья? — спросил меня Валентин.
— Дай собраться с духом…
Я поежился.
— Тогда Али. А ты иди сюда, страхуй.
Шекланов, вытянув шею, заглянул вниз.
— Брр! Неприятно! — прогудел он, стараясь выглядеть как можно бодрее. — И скажи на милость, мой обычный результат прыжка в длину — шесть метров двадцать, почему же эти гнусные два метра так мне на нервы действуют?
— Давай, давай! — торопил Гусев.
— Широка-а-а страна моя родная! — оглушительно завопил Шекланов. — Много-о-о-о в ней лесов, полей и рек…
Удивительная у него была привычка. Он мне сам потом в ней признался. В минуты опасности у него появлялась потребность громко петь.
Голос у него был очень сильный и довольно приятный. Но слуха — никакого. Особенно в такие минуты, когда пение заменяло ему боевое завывание наших предков.
Валентин привязался ко второму крюку, который я вбил в небольшую трещину. Я сел рядом с ним, надежно упершись ногами в выступ скалы.
Шекланов бросил платок на том месте, где думал дать толчок ногами и, подмигнув мне, сказал:
— Следи за «планкой»!
Потом он отошел, разбежался и прыгнул, легко подняв над пропастью восемьдесят пять своих килограммов.
Сухорецкий стоял наготове и ловко подхватил его под руку.
