Долго сидел в этот вечер Дерюгин за ресторанным столиком и порою то ли от привалившего счастья, то ли от нежданной беды блаженно улыбался сам себе в опьянении, которое приятно облегчало накопившуюся душевную тяжесть.
По своему жизненному опыту он сразу почувствовал и был уверен, что между ним и Нальминой протянулась невидимая, неразрывная нить, пока очень тонкая, но связавшая их сердца с первого взгляда. Ох, как он понимал и чувствовал этот вроде бы мимолётный растерянный взгляд женщины, и говоривший гораздо больше, чем можно было наболтать за весь вечер о её тоске и исстрадавшейся душе. И рано или поздно эта невидимая нить притянет их друг к другу, и они окажутся в близости, той необычайно восхитительной близости, которая и делает людей в этой жизни по-настоящему счастливыми.
Понятно было, что ему не надо заходить в их отношениях слишком далеко в первый вечер их знакомства. Не надо бы нам забывать одну библейскую истину, что женщина когда-то была сотворена из ребра Адама. Вот после той его роковой ошибки и появилась женщина в нашей жизни, и этот обольстительный грех, вконец нас одолевший, и не можем его отмолить у Всевышнего уже много веков. Наверное, и не надо. Но как ему, Дерюгину, было устоять против неодолимой тяги к прелюбодейству в отношении любой красивой женщины? Уж о таком-то самоистязании он никогда не задумывался, не допускал этого и не жалел о своей легкомысленности. С какой-то непривычной для себя грустью сейчас упивался Дерюгин невесёлыми размышлениями о женщинах безо всякой пользы для себя. Вот такие раскрепощённые мысли навеял ему в хмельную голову этот вечер в ресторане, где он сидел в одиночестве и не жалел об этом.
Но неизбежное и мучительное похмелье всегда беспощадно выметает из головы всю пьяную дурь, несовместимую с реальной и трезвой жизнью, неумолимо требовательной, жёсткой, а порою и жестокой. И забытые на время проблемы выползают наружу, требуют к себе ещё больше внимания. Конечно, в пьяной эйфории можно мечтать о чём угодно, особенно сидя в ресторане, если не думать о завтрашнем дне со всеми его неизбежными заботами и проблемами.
В этом, наверное, и заключается суть нормального человека – жить не фантастическими мечтаниями, а повседневными заботами о хлебе насущном, как жил он, Дерюгин, всю свою жизнь, будучи от природы человеком волевым и практичным, умеющим достигать поставленной цели. Далеко не каждый способен на такое. Но Нальмина, Нальминушка! Она не такая, как все. Она другая, совсем другая. Как же она его околдовала, потрясла душу с первой их встречи, что он, Дерюгин, мужчина с сильной волей, потерял покой и уверенность в себе. «Что-то нужно срочно предпринять к сближению с ней, чтобы избавиться от этих терзаний и мучительных раздумий о ней», – озадаченно размышлял он и пытался найти удобный повод для этого. Но эти пытливые и любопытные глаза и уши сослуживцев, особенно в его отделе, всё-то они видели, слышали и о многом догадывались непостижимым образом – это приводило его в смущение, а порою и плохо скрываемое раздражение.
