После старожилы вскользь напоминали мне, что я, вот так выходя замуж, нарушила какой-то местный обычай, и за это меня просто перестали уважать, даже здороваться. Это меня поразило, и я обиделась, посчитав их мнение пережитком прошлого. Как после догадалась, видимо, большинство местных жителей состояли из старообрядцев, и свои религиозные каноны они свято почитали, порою переносили на своих знакомых, с кем из-за близкого соседства подружились и кому доверяли.
Было у меня тогда запоздалое подозрение, что кто-то из авторитетных жителей подобрал мне в мужья одного из местных ребят – подходящего, по их мнению, жениха, а я, непонятливая, их надежд не оправдала. Об этом мне с упрёком намекнула обиженная Феодора, когда я приехала к ней за своими вещами, но значения этим словам не придала, пока в полной мере не почувствовала отчуждённое к себе отношение.
С этим необычным сюрпризом, которым я обзавелась так неожиданно даже для себя, мы к моим родителям к Новому году не поехали и после тоже, но тут нашей вины не было. Папу тогда срочно положили в больницу на операцию. Договорилась с мамой по телефону, что приеду к ним со своим подарком после выписки папы из больницы. Мне было немного грустно на нашей скорой свадьбе, которая состоялась в новогоднюю ночь в местном дворце культуры. И в праздничном, весёлом многолюдье мне тогда почему-то хотелось плакать, хотя вечер должен был стать для меня радостным и счастливым.
Вообще я умела блеснуть перед гостями: в своё время довольно легко окончила училище по классу вокала, танцев, а под папиным руководством прекрасно освоила игру на пианино. И в тот вечер я как безумная, будто отчаянно пыталась отомстить кому-то за своё скоропостижное замужество, с небывалой дерзостью старалась блеснуть на свадьбе всеми своими талантами, чего прежде никогда себе не позволяла. А иногда я вытанцовывала такие «штуки» из своего репертуара, что все гости замирали от восхищения, потом неожиданно взрывались оглушительными аплодисментами и разноголосо и хором кричали «горько». При этом мой муж бледнел, и у него от волнения дёргались губы. Ему почему-то было стыдно за моё поведение, и он дрожащим шёпотом умолял: «Ну, довольно, Мариночка! Перестань! Я боюсь за тебя. Ты же невеста. Держись скромнее».
Я его почему-то не слышала. Для меня он неожиданно оказался таким же чужим и посторонним человеком, случайным поклонником, как многие знакомцы на обычных студенческих вечеринках – бывало такое в недалёком прошлом. Да, мне действительно почему-то было горько и до содрогания тоскливо, а в глазах застыли слёзы, которые я так тогда и не выплакала. Не перед кем было слёзы лить, вот и сдержалась. Как ни прискорбно это сознавать, но мои чувства к этому человеку, моему мужу, не всколыхнула любовная страсть во всём её «хрантиозном» величии, как это иной раз бывает в жизни. После свадьбы я долгое время пребывала в подавленном состоянии и всё никак не могла понять причину: что меня побудило так необдуманно и опрометчиво выйти замуж за человека, которым я немного увлеклась и никогда бы не полюбила? Это были слишком мучительные для меня раздумья, они вконец меня измотали, и я потеряла покой. Казалось, что у меня в голове – как в доме Облонских, всё смешалось. И меня это не на шутку пугало – как бы действительно не тронуться умом.
