«Сейчас, родимая, сейчас я его, поганца», – сгоряча торкнулась в тугие двери на пружине и, выпроставшись из них, выбежала на улицу.
От обжигающего морозного сквознячка у бабы Ули опять зашибло слезой глаза. Пока она протирала их варежкой, успела углядеть, как в доме напротив размашисто хлопнула входная дверь подъезда и за ней торопливо скрылась человеческая фигура, да за углом этого же дома в вечерних сумерках мимолетно сгинул одинокий человек. Баба Уля впопыхах засеменила напрямик к подъезду девятиэтажной коробки, разноцветно сверкающей в выси огнями окон, будто крейсер на параде. И сколько ни металась она в эти ознобно-тревожные минуты между углом и подъездом дома, сколько ни останавливала редких прохожих, обсказывая только что случившееся, никто толком не удосужился выслушать ее до конца и хоть чем-то помочь. Коротко, на ходу, бросали в ответ:
– Звони, бабка, в милицию, там разберутся…
– Да как же так! Люди вы, али кто! Ведь человек пострадал, убег насильник-то, вот тутова хоронится, в подъезде, али за углом…
И сколько ни суетилась, ни возмущалась баба Уля человеческому равнодушию, сколько ни взмахивала от изумления руками, приговаривая: «Ойоченьки, это че же такое деется на белом свете, гли-ка ты», – никто из прохожих, к кому она обращалась, так и не отважился оказать ей подмогу. Да мир не без добрых людей. Вскоре попался ей школьник-восьмиклассник, возвращавшийся со второй смены. Разинув от удивления рот с прилипшей жвачкой на отвисшей губе, вытаращенно выслушав бабу Улю, нехотя помялся, настороженно повертел по сторонам головой и согласился позвонить. Телефонная будка находилась тут же, между двумя подъездами девятиэтажки, в ней были начисто выбиты стекла, аппарат заиндевел, но, к счастью, оказался исправен по чьему-то разбойничьему недомыслию.
И вот уже долгонько после этого топталась баба Уля в стылых валенках у мрачного подъезда и терпеливо поджидала оперативную машину, как и наказывал ей сознательный школьник, когда дозвонился. Машина как-то совсем неожиданно выскочила из-за угла, ослепив ее ярким светом фар, лихо подкатила, резко остановилась. Со скрипом открылась дверная форточка, и вначале показался в ней крупный нос, а потом и усище, остальное из-за крупности не вмещалось. Спросили зычным хозяйским голосом:
– Кто вызывал?
– Я, милые, я, родненькие, – живо откликнулась баба Уля и угодливо подсеменила к машине, покачиваясь, будто приплясывала.
– Рассказывайте, что здесь произошло? – коротко бросили из форточки. Баба Уля, сбиваясь от волнения и холодной дрожи, все обсказала и выжидательно уставилась в форточку.
