Майор предпочел этот выпад проигнорировать. Он внимательно посмотрел на своих солдат, развалившихся в тени греческого храма, тщательно воспроизведенного парижанами в самом сердце своего города. Военные грузовики и люди в униформе рядом с классическими колоннами являли собой нелепое зрелище. Казалось, что офицер не в силах оторвать глаз от брони и солдат, словно между ним и подчиненными существовала невидимая и горькая связь — нерушимые узы, которые невозможно разорвать на миг, даже сидя в кафе за бокалом пива.
— Ведь вы — еврей, не так ли? — спросил майор негромко, наконец повернувшись к Сегалу.
Подошел официант, поставил на стол два бокала пива и положил рядом поддонники.
Сегал надавил ладонями на колени, чтобы скрыть дрожь в пальцах и не дать вырваться на волю ужасу, который пронизывал все его тело каждый раз, когда он слышал слово «еврей». Первый раз он испытал этот смертельный страх четыре года тому назад — летом 1940-го. Сейчас он молчал, облизывая губы и машинально оглядываясь по сторонам в поисках дверей, подворотен, темных проулков или входов в метро.
— За ваше здоровье, — сказал майор, поднимая бокал. — Перестаньте. Давайте-ка лучше выпьем.
Сегал смочил губы пивом.
— Перестаньте, — повторил майор. — Вы можете сказать мне правду. Ведь, если вы откажетесь говорить, мне ничего не стоит позвать сержанта и приказать ему проверить ваши документы.
— Да, — сказал Сегал. — Я — еврей.
— Я так и знал, — произнес майор. — Именно поэтому я к вам и подсел. Офицер вновь пристально посмотрел на своих людей. Взгляд этот говорил о его неразрывной связи с ними, но в тоже время был лишен любви, тепла и даже проблеска надежды. — У меня есть несколько вопросов, на которые лучше вас мне никто не ответит.
— Слушаю, — с тревогой в голосе выдавил Сегал.
— Не будем спешить, — сказал майор. — Мои вопросы могу немного подождать. Разве вам не известно, — продолжил он, с любопытством глядя в глаза собеседника, — что во Франции евреям запрещено посещать кафе?
— Я знаю об этом, — сказал Сегал.
— Кроме того, всем евреям предписано носить на одежде желтую звезду.
— Да.
— У вас же звезды нет, и я средь бела дня встречаю вас в кафе.
— Да.
— Вы — очень смелый человек, — с легким налетом иронии произнёс майор. — Неужели желание выпить стоит угрозы депортации?
— Это вовсе не желание выпить… — пожал плечами Сегал. — Боюсь, что вам этого не понять, но я родился в Париже, и вся моя жизнь прошла в кафе на бульварах.
