Дальше они ехали молча. Время от времени Барбер косился на это изнеженное, самоуверенное лицо, на которое падал свет от приборной доски. «Я не отказался бы посмотреть на его паспорт, — подумал Барбер, — на все те паспорта, какие у него были последние двадцать лет».
— Во время войны, например… — заговорил Смит.
— Да?
— Когда вы совершали боевой вылет, разве не случалось, что вам неожиданно приходилось принять важное решение в какую-то долю секунды? И если промедлить и не рискнуть, тогда — трах! — отняв руку от баранки, Смит плавно опустил ее, направив большой палец вниз. Он улыбнулся в сторону Барбера. — Наверное, вы один из тех молодых людей, которые не единожды смотрели смерти в глаза.
— Наверное, — ответил Барбер.
— Мне это нравится в американцах, — сказал Смит. — Такая черта делает их более похожими на европейцев.
— Откуда вам известно, что я был на войне? — спросил Барбер. Он впервые задал себе вопрос, по случайному ли совпадению Смит оказался рядом с ним на трибуне перед шестым заездом.
Смит заулыбался:
— Сколько вы пробыли в Париже? Полтора года?
— Шестнадцать месяцев, — ответил Барбер, удивляясь, откуда Смиту известно и это.
— Тут нет ничего сверхъестественного. Люди болтают в барах, на званых обедах. Одна девушка шепнет другой. Париж — большая деревня. Где мне вас высадить?
Барбер взглянул в окно, определяя, где они едут.
— Недалеко отсюда. Мой отель находится рядом с авеню Виктора Гюго. На машине туда не подъехать.
— О, да, — сказал Смит так, будто знал все отели.
— Если это не слишком навязчиво с моей стороны, — сказал Смит, — долго ли вы собираетесь пробыть в Европе?
— Все зависит…
— От чего?
— От удачи, — усмехнулся Барбер.
— У вас была хорошая работа в Америке? — спросил Смит, не спуская глаз с машины впереди.
— Через тридцать лет, вкалывая по десять часов в день, я стал бы третьим человеком в компании.
— Кошмар, — улыбнулся Смит. — А здесь вы нашли занятие поинтереснее?
— Временами, — ответил Барбер, начиная осознавать, что его экзаменуют.
— После войны трудно чем-либо заинтересоваться, — сказал Смит. — Война очень скучное занятие. Но когда она закончилась, обнаруживаешь, что мир еще скучнее. Это наихудшее последствие войны. Вы продолжаете летать?
— От случая к случаю.
Смит кивнул.
— Вы продлеваете права на управление самолетом?
— Да.
— Это разумно, — сказал Смит.
Он резко свернул к тротуару и остановился.
Барбер вышел из машины.
— Приехали, — сказал Смит. Улыбаясь, он протянул руку, и Барбер пожал ее. У Смита была пухлая рука, но в ней ощущалось железо.
