…То, что произошло в нем – смерть еще до смерти, прохождение через огонь жертвенного очищения, – оставило неизгладимые черты на его духе; он был закален и вырос духовно, как никто другой. То была особая царственная свобода с полным отсутствием страха за свою судьбу. Каждый ощущал радость в присутствии патриарха, т. к. он не знал страха, хотя и был окружен постоянно грозящей опасностью. Даже мужественные сердца подчас испытывали тайный страх, но он оставался ясным и светлым, даже когда находился на волосок от смерти… Я даже скажу больше: было ясно, что патриарх даже стремился быть принесенным в жертву за свой народ; казалось, им руководит тайная мысль, что его смерть может быть выкупом за свободу народа…
Ныне он молится за народ, страдающий и ослепленный, чтобы он стал верным, чтобы он смог сохранить в чистоте святое сокровище Православия, чтобы он мог возлюбить Бога более, чем свою собственную жизнь. Патриарх в узах во главе России, в узах стал светом мира. Никогда от начала истории Русская церковь не была столь возвышена в своей Главе, как Она была возвышена в эти прискорбные дни испытаний. И во всем христианском мире нет имени, которое повторялось бы с таким уважением, как имя Главы Русской церкви…
И святое имя, которое венчает Ее в дни испытаний, есть имя мученика в Церкви, терпящей мучения, отца его недостойных детей, святейшего патриарха Тихона».
Глава 7
НКВД как учредитель неканонического «сергианского» центра церковного управления
Если, как учит Церковь, соборность исходит от Бога, то путь к ней – в сочетании человеческой воли с волей Божественной, в преображении человеческой природы под воздействием божественных энергий, т. е. в синергизме.
Великий спор о церковной власти, разгоревшийся в послесоборный период в Русской церкви, был связан все с той же проблемой синергизма. Как в Византии ХIV века в лице Варлаама и Паламы произошло столкновение синергизма и самозаконного гуманизма: спор о путях развития человеческой личности, о способах согласования человеческой воли с Божественной, так было и здесь – в связи с конкретным вопросом о природе церковной власти. С одной стороны, было «бюрократическое» понимание церковного управления – как административного принуждения, подчинение которому было обязательным, независимым от требований веры и совести. С другой стороны – было понимание церковной власти как реализации Божественной воли. В России многими верующими так понималась даже царская власть, тем более это казалось несомненным для власти церковной.
