Но в то время душа русского народа была глубоко и трагически разделена. Два имени символизируют это разделение: Ленин и патриарх Тихон. Нравственное противостояние этих двух личностей образует эпицентр революционной эпохи. Дело было даже не в том, какое из этих имен пользовалось большим авторитетом в народной массе, а в том, что пока существовала Церковь, чтущая патриарха Тихона, – у России оставался выбор, и об окончательной победе духа революции говорить не приходилось. Для государственной власти, как таковой, Церковь ни в какой мере не была помехой, скорее, напротив, опорой и поддержкой. Однако для революционной партии, представляющей собой с духовной точки зрения некую псевдорелигиозную секту, примирение с Церковью было невозможно – во всяком случае, с Церковью патриарха Тихона; в Церковь же обновленческую народные массы не пошли.
«Тихоновская» Церковь не представляла собой никакой активной политической силы, но само ее существование, сам дух ее служили непрестанным обличением и осуждением духа революции; терпеть такое положение революционная партия могла лишь временно и вынужденно, но первостепенной задачей для нее оставалось – сломить нравственную основу Церкви, растлить ее изнутри, изгнать из нее непереносимый для революции дух исповедничества, дух верности Христу и Его Царству. А конечная цель могла быть только одной – стереть самую память об этой Церкви из души народной. В какой мере этот замысел удастся осуществить, что противопоставит Церковь этому замыслу, сумеет ли она устоять духовно, должны были показать предстоящие годы и десятилетия… Поместный собор и патриарх Тихон оставались надежными ориентирами в предстоящей духовной битве.
«Дело и страдания патриарха Тихона столь огромны, столь единственны в своем роде, что ускользают от холодного и равнодушного взгляда, – говорил в своем поминальном слове проживавший в то время в Праге протоиерей Сергий Булгаков. – Сними обувь с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая. Слова изнемогают и отказываются служить, присутствуя при этом Гефсиманском борении и видя этот Голгофский путь, и только любовь и благодарность стремятся излить себя в словах.
Лишь немногие лица в Церкви столь трагичны в своей земной судьбе и в то же время столь явно отмечены особым помазанием Божественного избранничества. Век, слабый верой, ищет знамений, но знамения не дадутся тем, кто не хочет видеть или слышать. Но для тех, кто имеет глаза и уши, наше время полно великих чудес, и из этих знамений и чудес одним из самых поразительных, как великая милость Божия к Русской церкви в дни гонений и горя, был патриарх Тихон.
