Когда подошла очередь Анны, женщина наполнила ее миску. Они отошли от лавки и присели на ближайший пенек. Девушка отдала еду Эдмунду, тот заметил, что в миске было много воды, кашу нужно было пить. Сделав несколько глотков, он сморщился и отдал чашу обратно.
— Есть что-нибудь другое? — спросил он.
Анна помотала головой, сказав нет, и снова предложила еду мальчику, но тот отказался. Тогда девушка выпила остальную часть.
— Можно привыкнуть, — произнесла она.
— А ягоды, которые я ел вчера? Может, пойдем и снова соберем? — спросил Эдмунд.
— Там уже нет, я собрала все что было.
Мальчик задумался, он все еще был голоден, как и остальные жители этого города. Еды не хватало, отчего все люди были худыми и несчастными, только дети не осознавали всей беды. Они улыбались и веселились каждыми днями, не видя слез матерей, которые пытались скрыть свое горе, прячась в домах. Эдмунд вспомнил о том яблочном дереве, куда его приводил Джон, но дороги он не знал и слишком далеко оно находилось. Его глаза наполнились надеждой, если бы он оказался у той яблони снова, то мог бы набрать столько яблок, сколько смог унести. Но вскоре глаза Эдмунда наполнились грустью. Он сидел посреди шумной улицы и ловил на себе взгляды женщин и детей, которые, проходя мимо, оборачивались, чтобы еще раз взглянуть на шею мальчика. Эдмунд поднял руку к шее и прикоснулся к ранам, которые уже давно затянулись кровавой коркой. Он вспомнил о Джоне. Эдмунд скучал по его отваге и удивительным глазам. Мальчик не хотел думать о том, что никогда больше не увидит его осуждающий, но, как для него казалось, добрый взгляд.
Рассматривая любопытных людей, Эдмунд знал, что здесь он чужой. Его сердце переполняла тревога и отчаяние, оно рвалось наружу. Слезы потекли по его щекам.
— Что такое? — спросила Анна, пытаясь успокоить мальчика.
Но Эд не слышал ее, он привстал, его глаза провожали кого-то взглядом. Женщина, на которую он так пристально смотрел, ускорила шаг, заметив странное поведение мальчика. Слезы размыли образы людей, отчего ему казалось, что он видит маму. Он понимал, что это не она, но не мог успокоиться, пока незнакомка совсем не скрылась из виду.
Анна посадила мальчика на руки и, прижав его голову к груди, пыталась успокоить.
— Не надо отрезать Джону голову, — наконец произнес он, вытирая слезы об ее платье.
Девушка не сказала ни слова, она все еще продолжала успокаивать его. `'Не надо'', - повторял он.
Дети столпились вокруг них, молча наблюдая за незнакомцем.
