Очередной пассажир с улыбкой облегчения получил свой паспорт обратно и перешагнул границу государства Израиль.
Девушка в кабинке контроля подняла глаза — подходите!
Гвоздь, который держал оба паспорта, обозначая себя тем самым мужской стороной сладкой парочки, и Перевозчик дружно шагнули к стойке.
— Гуд дей! — нейтрально улыбаясь, поздоровался Гвоздь.
— Хай! — прижавшись к нему, игриво мелькнул пальцами Перевозчик.
— Добрый день! — на чистом русском языке откликнулся сфинкс из будки, раскрыв российские паспорта. — Ваша цель приезда в Израиль?
— Туризм, конечно, — улыбнулся Гвоздь. — Святые места. Три религии. Храм Гроба Господня. У вас есть что посмотреть.
— Но самое главное, — подмигнул ей Перевозчик и прижался к локтю Гвоздя, — мы слышали, что у вас к представителям сексуальных меньшинств относятся совсем не так, как у нас! Здесь мы будем нормальными людьми, а не изгоями!
Девушка невнятно вздохнула, скорее с сожалением, чем с одобрением, но печать с сухим треском опустилась на паспорта, открывая парочке путь в гомосексуальный рай.
Подождав багаж минут пять под перекрестными любопытными взглядами пассажиров рейса, словно в лучах прожекторов, Гвоздь и Перевозчик подхватили чемоданы с черной резиновой гусеницы транспортера и беспрепятственно прошли через зеленый коридор таможни в холл. Правильнее было бы сказать — протиснулись через густую толпу, затопившую холл прилета — бурлящую, кипящую эмоциями и невероятно крикливую толпу.
— Г-господи! — в сердцах сплюнул Перевозчик, остервенело выдирая из толпы свой чемодан. — Шумные-то какие, мать твою!
— Восток — дело тонкое, Петруха! — бросил через плечо Гвоздь, пробиваясь вперед. — К такси налево.
Улица ударила под дых влажным тропическим зноем.
— Ух, ни хера себе! — ошеломленно отметил Перевозчик. — На море надо сходить…
— А что? Думаю, разок успеть вполне реально, — согласился Гвоздь.
Такси подкатывали исправно одно за другим, будто огромная карусель, споро, на ходу подхватывая седоков.
Водитель распахнул багажник, ловко разместил в нем чемоданы, и если и не являлся поборником прав сексуальных меньшинств, то и неудовольствия своего никак не выказал — насмотрелся достаточно.
— Address?
— Шдерот Ротшильд, мисада «Брю-Хаус», — выдал Гвоздь на иврите заученную фразу.
— Do you speak Hebrew? — бросил на него в зеркальце быстрый взгляд водитель, трогаясь с места.
— Ноу, — коротко пресек Гвоздь попытку контакта. Водитель поймал в зеркальце его ответный взгляд, осекся и больше на пассажиров не смотрел. Тишина, наступившая в машине, не была тем не ме-нее, напряженной или гнетущей, она просто была привычной для его пассажиров.
